Голодные Игры: Восставшие из пепла
Шрифт:
Пять.
Инородный, отточенный и механический голос разрывает внутри меня часовой механизм. Я, наконец, фокусирую взгляд – пять секунд.
Четыре.
И у меня на это всего три с половиной минуты.
Три.
Разминаю шею.
Два.
Оборачиваюсь к сопернице.
Один.
Улыбаюсь во все тридцать два зуба. Надеюсь, это не выглядело жалко.
Гонг оглушает меня на несуществующую долю секунду. Тело уже несется к первой преграде. В спину доносится крик Тагетис – увернутся от подсечки ей так и не удалось. Впереди возникает стеклянная преграда; будто из тысячи осколков появляется тень противника, а его метательный нож направлен прямиком в мое сердце. Сбоку
Неожиданно ребра сковывает адская боль. Я падаю на колени. Едва я отвлеклась от цели, как невидимый клинок пронзил мою грудь. Пусть это голография, но разит не хуже любого острого ножа. Специальный жилет, выданный Бити, имитирует нанесенную мне травму, как будто меня и впрямь насадили на вертел.
Перебрасываю лук в другую руку и стреляю. Практически мгновенно цель рассыпается у меня на глазах. Впереди ждет «Обрыв». Глубокая яма с целым арсеналом ловушек, целей и мнимых опасностей. Большая часть детей засыпалась именно на этом этапе, но мне, как главному ментору, «сыпаться», останавливаться, даже на секунду задумываться о том, что я могу проиграть не положено. Грудь все еще сжигает адская боль, но мне привычно абстрагироваться от подобного.
Ноги отрываются от шершавого покрытия первого этапа. От «Обрыва» меня отделяет несколько метров, но прежде чем я успеваю обрадоваться, позади меня раздается свист проткнутого материала. Как прекрасно иметь в напарницах Тагетис – юное дарование, которую, без зазрения совести, можно назвать машиной-убийцей. Нашариваю взглядом раскрасневшееся, искореженное болью лицо напарницы и вместе со стрелой посылаю ей кривую ухмылку.
«Обрыв» встречает меня дружественными объятиями: над головой проносится несколько снарядов напоминающие бревна, и я вновь сожалею о том, что позволила себе и своему телу так расслабится на протяжении месяцев отдыха в Двенадцатом. Усталость наливает мои конечности грузным свинцом, принуждая меня приникнуть к прохладному полу и почувствовать ту приятную расслабленную дрожь, которая поселится в каждом нерве. И мне кажется, я практически ощущаю её – нет, я слишком хорошо знаю цену победы.
Преграда за преградой. Получая болезненные травмы. Ощущая слабость и истощенность организма. Внушая себе силу и бодрость духа, я продвигаюсь дальше. Тагетис дышит в спину, то обгоняя, то оставаясь позади меня. Первое случается намного чаще второго, но тогда напарница становится живым щитом, и это дает мне время на секундную передышку.
Алый маячок, словно красная тряпка перед быком, сверкает где-то впереди меня. Я должна добраться туда первой. Стеклянная тень возникает сразу с трех сторон, и я успеваю отразить лишь двух противников. Последний подбирается в плотную и набрасывается на меня. Спасибо Бити – рукопашный бой одна из самых слабых моих сторон.
Тень движется быстрее меня, ведь ей не приходилось сражаться за первенство в течении этих … двух минут. Мне кажется, прошло не меньше часа с того момента, как моя нога ступила на площадку Тренировочного Поля. Первый пропущенный удар приходится в брюшную полость и жилет тут же откликается электрическим разрядом. Второй оставляет красный след на предплечье. Боль не отрезвляет, а затуманивает взгляд – это приводит меня в бешенство. Рука наносит сплошной удар, и противник оступается в пропасть. Только сейчас замечаю, как была близка к краю – нет, впереди все еще горит заветная вспышка маячка, а значит, мое время еще не истекло, пусть и подходит к концу.
Чтобы пройти дистанцию за тот
Прежде, чем в голове формируется руководство к действиям, я уже срываюсь с края обрыва, дабы ухватится за растрепанный канат. До этого не доходил ни один из трибутов, но я ведь и не трибут теперь, верно? На доли секунд я повисаю в воздухе, и страх накрывает меня своими объятиями – боязнь высоты, несмотря на все мое мнимое бесстрашие, была главной моей фобией. Веревка растворяется , словно некто проткнул ее незримой стрелой. Это шутка такая?! Неужели Бити изменил правила?!
Голографические стены, «Обрыв», дистанции, препятствия, все осыпается и рушится в одно мгновение, как если бы это была зеркальная пыль. Ноги упираются в твердую поверхность пола. Я окидываю взглядом потухшую комнату – вокруг меня возник плотный куб: бесконечно черное помещение, без стекол, солнечного света или угнетающей отстраненности Тренировочного Центра.
Неожиданно из тьмы выходит Тагетис. На ней тот тянущийся костюм с налокотниками и наколенниками, защитный, и в то же время, «болезненным» жилетом, удобными сапогами с толстой подошвой, что и на мне. В руках, поблескивает до боли знакомый лук. Она могла выбрать абсолютно любое оружие, но, кажется, ее выбор пал на лук из одной только злобы ко мне. Она разминает шею, и когда единственный луч искусственного света падает на ее лицо, я расплываюсь в улыбке. Правая щека выглядит, словно ее покусали осы-убийцы – надеюсь, так оно и было.
– Не ожидала встретить тебя здесь, – говорит Тагетис.
– А зря, – спокойно отвечаю я.
Слышу, как из ее горла вырывается сдавленный писк. Отлично, я вывела ее из себя.
– Скажешь, что-нибудь перед тем, как я надеру тебе зад, Сойка-пересмешница?
– Кроме как того, что буду навещать тебя в больничной палате? – я смиренно качаю головой, – Нет, сказать мне больше нечего.
Она откидывает лук, и он издает металлический лязг, прокатываясь по поверхности. В отличии от нее, я не разбрасываюсь оружием – этому, как и многому другому в моей жизни, меня научили Голодные Игры. Я не оставляю ей время на раздумья и бросаюсь вперед, держа наготове лук. Тагетис думает, я воспользуюсь им по назначению, но вместо этого, словно наручниками сковываю ее руки и завожу за голову – она обездвижена. Это короткий бой и я его выиграла.
Когда я хочу отступить, чтобы закончить поединок, что-то больно ударяет меня под дых. Я чувствую, как вместе с ударом из меня словно выбивают последние глотки воздуха. Что-то упирается в мои плечи, а затем я чувствую адскую нестерпимую боль, которая скручивает живот. Спину обжигает холод твердого напольного покрытия. И даже, если он кажется гладким, появляется ощущение того, что кожу спины содрали наждачной бумагой.
Что-то нависает надо мной, стальной хваткой впиваясь в горло.
– Подумать только – Сойка-пересмешница защитница заключенных? Катишься по наклонной, дорогуша. Обещаю, что эти Игры станут самым зрелищным из всего того, что ты когда-либо видела, – хрипит Тагетис, – Реки, целые моря крови, твоих бомжеватых учеников. Бойни у каждого метра арены. И трупы, над которыми даже мухи не слоняются, а знаешь почему?