Голодный дом, Митчелл Дэвид

Голодный дом

на обложку

Митчелл Дэвид

Шрифт:

«Добрый вечер! Предлагаем вниманию радиослушателей выпуск новостей в шесть часов вечера, в субботу, двадцать девятого октября. Сегодня Джордж Шульц, государственный секретарь США, на пресс-конференции в Белом доме объявил о предстоящей полной реконструкции американского посольства в Москве в связи с обнаружением в здании подслушивающих устройств. Президент Рейган выразил…»

Тьфу, кому все это интересно?! Я выключил радио, вышел и закрыл машину. Припарковался я в том же месте, что и неделю назад, как раз напротив паба «Лиса и гончие». Денек выдался тот еще. С утра какой-то ссыкун, накачанный спидами, напал на дежурного по отделению, а я как раз мимо проходил. В общем, вчетвером мы этого придурка в камеру отволокли, а он через час и откинулся. Нет, по результатам токсикологической экспертизы нас, конечно же, оправдают,

но мы и так под колпаком из-за проклятого дела Малика, а в обед выяснилось, что кто-то слил в «Гардиан» выдержки из отчета следственного комитета. Тут-то дерьмо и полилось рекой. Дулан пообещал, что «постарается выгородить». Постарается он, как же. Говнюк. Ну а к этой смазочке для полного счастья добавилась еще горсть песочку: пришло требование об оплате просроченного счета за пребывание папаши в доме престарелых и требование об оплате просроченного счета за кредитку. В понедельник придется в банк тащиться, в очередной раз перерасход согласовывать. Если получится. Единственным лучом света в этом темном царстве был звонок Хлои Четвинд. Начала она робко, видно, нервничала, но я ей сказал, что с прошлой субботы о ней думал, а она и говорит: «А я тоже». Тут я и сделал стойку. И стояк. После работы зашел в пидорскую цирюльню, постригся – двадцать фунтов содрали, гады! – потом проехал через заправку «Тексако», там в ларьке гвоздики прикупил и упаковку презервативов. Сами понимаете, будь готов и все такое прочее. В общем, иду себе по тротуару, насвистываю «Если упадет звезда, ты желанье загадай…» {16} , уворачиваюсь от прохожих: сначала от бегуна в черно-оранжевом тренировочном костюме, а потом от какого-то типа с детской коляской. По виду – мой ровесник, а на роже у него вот такущими буквами написано: «И какого хрена я без гондона эту течную суку трахнул!» Поздно спохватился, приятель.

…«Если упадет звезда, ты желанье загадай…» – «When you wish upon a star», песня сверчка Джимини Крикета из диснеевского мультфильма «Пиноккио» (1940).

Дорожный инспектор сегодня у проулка Слейд не околачивается. Захожу в холодный проулок, поворачиваю налево, и через двадцать шагов – та самая черная дверца. Толкаю, но сегодня она не поддается, даже не дрогнет: новая рама вставлена, цементом прочно обмазана, кирпичный порожек аккуратно выложен. На совесть сработано, даже ломиком не подцепишь. Делать нечего, надо в конец проулка двигать, к Крэнбери-авеню, искать парадный вход. Только повернулся – в лилипутской дверце замок щелкает. А за дверью – она, в каком-то ацтекском пончо и черных джинсах в облипку. Что-то к груди прижимает. Я подхожу, вгляделся – а на руках у нее рыжий кот.

– Але-але, – говорю. – Это кто такой?

– Гордон, знакомьтесь, это Бержерак. Бержерак, это Гордон.

– Бержерак? Как Джим Бержерак, детектив из телесериала?

– Вот только не притворяйтесь, что вас это удивляет. Вы же сами посоветовали мне котом обзавестись. А как его еще назвать? Коломбо не такой импозантный, Коджак лысый, Кегни и Лейси женского пола. По-моему, Бержерак – самое подходящее имя для кота {17} . Правда очаровательный?

Я смотрю на мохнатую тушку, гляжу в глаза Хлои:

Коломбо не такой импозантный, Коджак лысый, Кегни и Лейси женского пола. По-моему, Бержерак – самое подходящее имя для кота. – «Коломбо» (1968–1978, 1989–2003) – американский полицейский телесериал. «Коджак» (1973–1978) – американский полицейский телесериал. «Кегни и Лейси» (1982–1988) – американский полицейский телесериал. «Бержерак» (1981–1991) – английский полицейский телесериал.

– Совершенно верно.

– А как вам моя новая дверь, Гордон? Как вы думаете, теперь незваные гости в сад не заберутся?

– Ну, тут без миниатюрной гаубицы не обойтись. Можете спать спокойно.

Шею Хлои обвивает черный шнурок, на нем покачивается подвеска – серебряная ракушка.

– Знаете, а хорошо, что вы ко мне зашли. Очень любезно с вашей стороны. Я вам позвонила, а потом весь день терзалась, что напрасно отнимаю драгоценное рабочее время у сотрудника полиции.

– Я сейчас не на

службе, а на отдыхе. И в свободное время делаю что хочу.

Хлоя Четвинд прижимает Бержерака к нежной шее. От нее пахнет лавандой и табачным дымом, и я шалею от мысли, что произойдет дальше. Видно, что прическу ей сегодня в парикмахерской делали.

– В таком случае, Гордон, окажите мне еще одну любезность. Осмотрите дверь с внутренней стороны – на всякий случай. Проверите, соответствует ли врезной замок требованиям техники безопасности…

Хлоя опускает на кухонный стол противень с запеченной грудинкой. Я вдыхаю густой солоноватый аромат говядины. Стол огромный, солидный, как все в кухне. Джули обожала разглядывать фотографии таких кухонь в своем любимом журнале «Кантри ливинг» {18} . Дубовые балки на потолке, терракотовая плитка на полу, точечное освещение, из окон с изящными шторками открывается вид на сад, на буфетных полках – коллекция чайников, в громадной духовке можно ребенка зажарить, шведский холодильник, массивный, как в американском кино; встроенный посудомоечный комбайн. А еще – камин с медным колпаком вытяжки.

«Кантри ливинг» (Country Living) – американский глянцевый журнал, в переводе с английского название означает «загородная жизнь».

– Нарезайте мясо, – говорит Хлоя. – Это мужское дело.

Я берусь за нож:

– Пахнет изумительно.

Она приносит глубокое блюдо с запеченными овощами:

– По маминому рецепту: красное вино, розмарин, мята, мускатный орех, корица, соевый соус и еще кое-какие ингредиенты. Нет, секрета я вам не выдам, и не просите – иначе мне придется вас убить.

Хлоя снимает крышку с блюда: репа, картофель, морковь, тыква кубиками.

– К мясу со специями нужно особенное вино, с характером. Напористое. Как по-вашему, риоха подойдет?

Со знанием дела киваю, мол, если вас устраивает, то и меня вполне.

– Значит, риоха. Была у меня припрятана бутылочка темпранильи восемьдесят первого года.

Джули, подражая знатокам-дегустаторам, вещала о винах восторженным тоном малограмотной маникюрши. Хлоя говорит прозаично, без малейшего притворства. Возвращается, вручает мне бутылку и штопор. А глаза-то поблескивают. Я вкручиваю штопор в пробку, думаю понятно о чем, мысленно ухмыляюсь. Чпок! – пробка выскакивает из бутылки.

– Восхитительный звук, – говорит Хлоя. – Истинные ценители утверждают, что красному вину надо четверть часа подышать, но, по-моему, жизнь и так коротка. Вот вам бокалы…

Хрустальные донышки скользят по деревянной столешнице.

– Наливайте, Дживс. {19}

Я повинуюсь. Вино льется буль-буль-бульбульбульбульбуль.

Тирамису – зашибись, о чем я и говорю. Хлоя аккуратно вытирает салфеткой капельку сливок в уголке рта.

– Не приторно? Не слишком сладко?

Наливайте, Дживс. – Дворецкий из романов П. Г. Вудхауза. Имя стало нарицательным задолго до появления популярного телесериала «Дживс и Вустер» с Хью Лори и Стивеном Фраем в главных ролях (1990).

– Само совершенство, как и весь остальной ужин. Вы еще и кулинарную академию окончили?

Хлоя с довольным видом подносит бокал к губам, делает глоток, промокает салфеткой багровое пятнышко.

– Вы мне льстите.

– Я? А зачем мне вам льстить? Незачем. Так что ваше обвинение безосновательно.

Хлоя наливает кофе из кофейника в форме дракона.

– В следующий раз – ну, если вы, конечно, захотите ко мне заглянуть – угощу вас водочным сорбе. Сегодня мне было не…

Рядом со мной раздается девичий голос:

– Иона!

Звонко-звонко. Вот только, кроме нас, здесь никого нет. И все же…

…я ее слышал. Девчонка явственно окликнула кого-то: «Иона!»

У входной двери что-то дребезжит, хлопает.

Я вскакиваю, ножки стула скрежещут по терракотовым плиткам, стул наклоняется, с грохотом падает.