Голодранец
Шрифт:
Спаси, спаси, спаси,
Спаси меня от них!
Пока я просить могу…
Я один.
Никто не поймёт,
Никто не примет,
Никто на помощь не придёт,
Никто моего страха не видит,
Никто…
Никто не спасёт…
Шрамы
У всех есть шрамы.
У кого-то забытые, зашитые,
У кого-то рваные и страшные,
Душевные раны.
У
У всех есть шрамы.
Страдания, терзания,
Копания в себе -
Лишь показатель глубины тех ран,
Что глубоко лежат в тебе.
Люди с ними притягательнее других,
Они, со шрамами, не похожи на других.
Какой-то сокрытый от чужих глаз
В их глазах целый мир.
"Gib mir deine Augen,
Gib mir…
Им не ведом страх,
А если и ведом,
То не тот, что ведом нам.
Рано ли, поздно ли,
Они боятся того, что внутри,
Что где-то там,
Внутри них самих.
Я смотрел в такие глаза,
В них страшно смотреть.
Каждый, со шрамом в глазах,
Готов со страхом и без умереть.
Глаза – зеркала души,
Бездонные озёра.
В них страшно смотреть,
В это мрачное море,
В отражения,
В зеркалах…
Там, где воскресает Луна
Там, где воскресает Луна,
Там, где умирает свет далеких окон,
Там всегда буду я,
Завернутый в ветра кокон.
Там, где воскресает Луна,
Ты ищешь, родная, меня,
Наверное…
Я не знаю, где моя судьба
И куда сейчас бредет она.
А есть ли? Наверное.
Куря, стою на балконе
И ловлю капли звёзд ладонью.
Разбит и болен,
Давно утонул океан мой
В твоём море.
Наши воды сошлись в неравном поединке,
Кипящие и холодные,
Бурные течения и течения покойные
И, о странно, мой бой был проигран
И тот же, выигран тобою
Я так далеко и удивительно близко,
Что вижу озёрных глаз твоих блики.
Великие идеи и планы
Рушатся о самодовольные лики безликие.
Безлик ли я,
Чей слышу крик?
Но на то они и великие,
Что не умирают, не умирает моё феникса пламя.
Меня разорвет ветра волна
И останки
Никто не найдёт.
Там, где воскреснет Луна,
Свет далекого окна неизбежно умрёт.
Пройдут стремительно года,
Потухнут уличные звезды и заржавеют поезда.
Быть
Тёмного света светом друг друга
Без проблем, но не умрем,
Как окна.
Зима ли моя подруга…
Знай же, всегда я
Буду там,
Где воскресает Луна,
А ты, наверное, где свет далёких окон прошлого
Уходит, не прощаясь, внезапно, страшно, безропотно…
Плащ гниющих листьев
Плащ гниющих листьев,
Как плач кричащих мыслей,
Обнимают асфальт,
Палача правды и вымысла.
На проводах мечты повис я
И не смогу ничего более сказать.
Перекрёсток в перспективу сомнет меня,
Разобьет капли дождя, дождь я.
Мою плоть разрывает в клочья
Крупным калибром светофорного огня.
Под взглядом стража пятнадцатитонной жестянки,
Кондуктора железной коробки,
Испуганным и робким,
Разлетятся на части разные участки меня.
Врозь, по ветру, на куски и останки.
Окутает нитями свет светофорного огня, меня пленя.
Здесь и останусь…
Между дрожащим и громким
Бетонным гробом
И свинцового неба громом.
Закрытые двери
Закрываются двери
Чаще, чем открываются.
Крошатся обитые пороги.
Кто их крошит и закрывает? Боги?
Кому здесь верить,
Кому не верить здесь?
Тем, кого исправила могила?
Им нет смысла врать,
Тем, кого давили,
Не давая слов сказать,
Тем, кого сбивали, не позволяя встать.
Верить тем лишь, кто давно в могиле.
Кто раздавлен был, кого убили.
Каждый первый наркоман – политик.
Отрок двух отцов, будь не первый, так второй здесь критик.
И только последняя самая шлюха, не иначе, как богиня.
Они диктуют вам невольно
Подневольные доктрины,
Незаметно для всех.
Сегодня вера – больший грех,
Чем неверие.
"Веруешь ли ты?
Не верю я"
Экзистенциальные пустоты доверия,
Плавают тут и там, в нашем море,
Как после хорошего шторма
Мачты и гроты.
Извечные вопросы
Изувечены.
Кому верить?
Почему закрыты все предо мною двери?
Привыкать ко всему трудно,
Но возможно.
Не представляется возможным возможность