Голому рубаха
Шрифт:
И наши друзья закрепили достигнутое согласие очень дружественным и оч-ч-чень продолжительным поцелуем.
Глава 7
Луч Захвата
Воцарившуюся тишину разрезал писк буззера на пульте.
— Так, куда это я собрался? — туманно глядя мимо Мич, поинтересовался Порнов.
— Ты в астероиды собрался, — Мич, как и все девушки в подобных ситуациях, пришла в себя быстрее бой-френда; спрыгнула с Порнова и подтолкнула его к пульту. — Вместе со мной и всем кораблем впридачу.
— Мы едем, едем, едем
— Перегрузки будут? — спросила Мич.
Порнов, не отрываясь от дисплея, кивнул головой.
— Тогда вопрос, — как ложе... тьфу, кресло делить будем; во втором же штурман расселся?
Порнов озабоченно оглянулся.
— Жучка — забияка, — пробормотал он. — Пограничный пес Алый... Надо было его сразу в скафандр упаковать и в космос на фале выбросить; волокся бы сейчас за нами, как положено, на поводке.
Придется мне, принцесса, не по-джентельменски с тобой поступить. Я бы и рад тебя в кресло пустить, да боюсь, не справишься ты с кораблем; тем более в астероидах. Я сам, на что парень крепкий, при пяти «жи» ни за что не возьмусь этим драндулетом стоя управлять.
Надевай колпак, ложись на пол и скажи компьютеру своего скафандра, чтобы давал анестезию. Только не переборщи, а то отравишься!
— Не царское это дело — на полу валяться, — заметила Мич; но спорить не стала.
Порнов тем временем закончил работать с дисплеями; с опаской подобрался к штурману и осторожно стащил у того свой шлем с головы. Понюхал его — и состроил брезгливую гримаску.
— Где-то тут у нас ветошь валялась, — оглядываясь по сторонам, сказал он. — Псиной воняет, спасу нет; хоть бы изнутри протереть.
— Ты же хотел скафандр на новый поменять, — настойчиво напомнила Мич. Свою скомканную рубашку она запихала глубоко под кресло; не хватало еще, чтобы чужой — да еще мужчина — рылся в ее грязном нижнем белье. — Возьми новый скафандр со шлемом — и дело с концом.
— Тоже выход, — неохотно согласился не привыкший менять свои намерения Порнов и принялся расстегивать застежки. — А-а-а, черт! Тут на животе разъем оплавился...
Порнов безуспешно попытался открыть разъем руками; затем вытащил из кармана космическую отвертку и начал ковырять ей; прищемил палец и уронил отвертку на пол; нагнулся, чтобы поднять ее — и обнаружил под креслом рубашку.
— Так вот где она! — радостно воскликнул Порнов, вытягивая рубашку наружу и приноравливаясь запихнуть ее в шлем.
— Порнов! Это же мое белье; оставь ты его в покое, — посоветовала Мич; без особого, впрочем, энтузиазма.
— И верно! — удивился Порнов, держа комбинацию за бретельку. — Ну, тогда совсем другое дело!
С этими словами он выдрал из рубашки чистый лоскут размером с мужской носовой платок; аккуратно сложил его вчетверо и сунул в карман на бедре.
— Сексуальный маньяк; фетишист-вуайерист, — сказала девушка. — Еще вон бретельку оторви!
— Я не фетишист, — заявил Порнов. — Скорее, я рыцарь печального образа...
Он хладнокровно скомкал драные остатки рубашки, засунул в шлем
— Должен же быть у меня какой-то амулет; цветочек там, платочек или локон волос... С цветами у нас — проблема, с локоном — тоже; пусть хоть платочек будет на память. Мало ли что случится; вдруг разведут нас пути-дороги и не встретимся больше; буду я старенький-седенький детям сказки рассказывать: «А вот этот платочек мне подарила одна заграничная принцесса; он до сих пор хранит аромат ее тела... напополам с машинным маслом.»
— Старенький — да, — прошипела Мич. — Но не седенький, а лысенький!
Порнов и глазом моргнуть не успел, как она обеими руками вцепилась ему в волосы. Порнов вскрикнул, бросил шлем и принялся отрывать девушку от себя.
— Сейчас я себе тоже талисман заведу, — бормотала Мич, больно дергая Порнова за его черную гриву. — Тоже локон; нет — два; нет — кило шерсти надеру и варежки свяжу... длинными одинокими зимними вечерами!
Некоторое время они топтались перед пультом; потом Мич зацепилась за кресло и повалилась в него, увлекая за собой Порнова. Еще некоторое время они возились там, пока не застряли в узком кресле окончательно.
— Что это у тебя за настроение такое? — строго спросила Мич.
— Какое — такое? — осведомился Порнов достаточно холодно.
— Зачем тогда эти разговоры... — сказала Мич, изо всех сил стараясь сохранить нейтральную интонацию. — Этот амулет... Ха, на память!
— Мало ли что случится...
— Ничего не случится. Запомни — с нами ничего не случится; не должно; понял?
Порнов промолчал. Вновь мяукнула сирена; корабль слегка вздрогнул — заработали двигатели.
— Чего молчишь?
— Так точно!
— Что «так точно»?
— Никак нет!
— Тебе бы все шутки шутить, — недовольно сказала Мич.
— А тебе бы все командовать, — сказал Порнов. — Вот уж точно королевская дочка...
— Я виновата? — огрызнулась принцесса.
Разгореться полемике вновь помешала нарастающая перегрузка; Мич с грехом пополам выкарабкалась из кресла и, нахлобучив шлем, поковыляла на середину салона.
— Перед тем, как анестезию глотать, к полу присосками пристегнись, — посоветовал Порнов. — А то будет, как мяч, из угла в угол катать.
Следующий отрезок пути они преодолели в полном безмолвии; Мич было не до разговоров из-за многократной перегрузки; она молча глотала газовую смесь и плавала в эйфорическом полубессознательном состоянии; Порнов же временно исполнял обязанности главного компьютера катера, изредка выбирая погрешности курса малыми наклонами штурвала. Изредка — не потому, что погрешностей не было или они были незначительными; просто, чтобы в очередной раз оторвать руки от подлокотников, Порнову приходилось долго собираться с силами. Его так и подмывало бросить штурвал вообще и подобно не ведающей боли Мич наглотаться наркотика; но он вовремя сообразил, что на эскадре заподозрят неладное: и без того трасса приближающегося катера должна была выглядеть отнюдь не идеальной прямой; моряк-подводник смело назвал бы ее противолодочным зигзагом.