Голому рубаха
Шрифт:
— Много интересного пропустила? — длинно и вкусно зевнув, поинтересовалась Мич.
— Да нет, — сказал Порнов. — Эскадру пролетели благополучно; стрелять по нам не стали...
— Я уж догадываюсь, — усмехнулась Мич.
— ...разве что лучем слегка притормозили.
— Лучем?
— Луч захвата; он же трактор-бим; такая штука для удержания и транспортировки грузов в космосе. Можно притянуть и посадить небольшой кораблик; вроде нашего... Я думал, ты знаешь.
— Я бы, наверное, предупредила, — немножко обиделась Мич. — В первый раз слышу. И что,
— Выдумать? За пятилетку? — недоверчиво хмыкнул Порнов. — У нас от изобретения этого луча до первого опытного экземпляра и то больший срок прошел. И не в обиду будь сказано — где мы по технологии и где — вы. А тут действующий образец, да еще на уровне наших лучших. Ох, чует мое сердце, что-то здесь неладно...
— Ты просто завидуешь, — поддразнила Порнова Мич. — Привык к тому, что вы в железках всегда первые; вот и стоит нам чуть-чуть отличиться...
— Ни фига себе чуть-чуть, — возмутился Порнов. — Трудоемкость одной такой пушки миллион человеколет; у вас найдется столько инженеров... или столько лет?
— Странный у нас с тобой разговор получается, — вдруг заметила Мич. — Уж не подозреваешь ли ты меня...
— Нет, но... — замешкался Порнов.
— Ты... ты что?! — всю теплоту из голоса Мич словно ветром выдуло; взгляд ее , в первое мгновение растерянный, поменялся на враждебно — надменный; интонации в голосе, если какие и остались, то колюче — ледяные. — Как ты смеешь...
— Смерд, — с готовностью подсказал Порнов; и тут же получил чувствительный удар ногой в бок.
— Не будь у меня этого колтуна вместо нормальных волос, — процедила Мич, — бегать бы тебе по каюте крысой, жабой или пауком!
— Симпатичный видеоряд, — заметил Порнов и стал подниматься, чтобы залезть обратно в кресло. — Кстати, о живности этой... — попытался он сменить тему и хоть как-то разрядить явно нездоровую обстановку. — У вас что, мода такая новая — голову наголо брить и татуировку делать? Тут у одного гражданина на макушке вот такое чудище выколото...
Мич промолчала; причем, очень демонстративно промолчала; не то что не ответила на вопрос — чего Порнов в общем-то от нее и не ждал — но даже и не огрызнулась, не послала подальше.
— Ну вот, разозлилась, — расстроено констатировал Порнов.
Обернулся, заискивающе заглянул в глаза Мич, — и напоролся на тяжелый, больной взор смертельно испуганного человека; сердце, а затем и грудь Порнова неприятно заныли; боль была незнакомая, тянущая; это испугало Порнова еще больше; сроду ничем подобным он не страдал. Он осторожно вздохнул; сердце нехотя отпустило; капкан разжался; нож выпал из раны.
— Ты чего? — шепотом спросил Порнов.
— Я-то ничего, — тихо ответила Мич. — Ты вот как себя чувствуешь?
— Как твои глаза увидел, чуть худо не стало...
— Слушай, не до шуток; давно тебе это померещилось?
— Какое «померещилось»? — удивился Порнов. — Я его вот так же, как тебя видел.
— Где он стоял; далеко от
— Да перестань ты паниковать, — все более недоумевая, воскликнул Порнов. — Какая кому разница, как я его осязал? Я в ящике его только на миг увидел, — Порнов ногтем щелкнул по экрану монитора, — тут сильно не... э-э-э... наосязаешь!
— Сердце; мое бедное сердце, — глухо сказала Мич; она закрыла глаза и откинулась на спину. — Ты так уморишь меня совсем...
— Теперь-то что не так? — Порнов пододвинулся к ней и приподнял за плечи.
— Руки — убери, — велела Мич, вспомнив, что они все еще в ссоре. — Сейчас расскажу; дай только в себя прийти...
— Через полчаса войдем в астероиды, — предупредил Порнов; он тоже просто так мириться не желал; вернулся в кресло и положил руки на штурвал.
На экране перед ним расходились в боевой порядок четыре звена космических перехватчиков. Фора по скорости у катера была изрядная; казалось, что весь вражеский флот — как гигантские крейсеры, так и крохотные истребители — единым клубком тают вдали; однако, бесстрастные дальномеры замедляли свой бег; преследователи набирали темп.
— Полчаса мне вполне хватит, — сухо заметила Мич. — Особо вдаваться в наши оккультные учения мне сейчас и самой неохота. Этим делом надо заниматься без суеты и спешки, в спокойной доброжелательной обстановке...
— Я сейчас брошу штурвал, и гори оно все огнем, — воскликнул Порнов страдальчески. — Я же извинился; сколько можно!
— Извинился? — невероятно удивилась Мич. — Что-то не припомню.
— Тут имперские штурмовики в спину дышат и за пятки кусают, а мы в наши любимые игры играемся, — вздохнул Порнов. — Простите, христа ради, сирого-убогого; бо не ведает он, че творит...
— Иногда ты просто невыносим, — поморщилась Мич; но извинение вроде бы приняла. — Представь себе, что ты проснулся утром; все прекрасно, солнышко светит, ничего не болит. Как дела, довольно спрашиваешь ты. Окей, говорят; разве что недавно у твоего изголовья странная гражданка отиралась; в белой маске, черном балахоне и со ржавой косой в костлявой руке; не знаешь, кто это?
— Типун тебе на язык, — рассердился Порнов и на всякий случай быстро перекрестился. — Я, может, в чем и провинился; но это же не повод так шутить! Сама-то вроде бессмертная?!
— А никто шутить и не думал, — сказала Мич серьезно. — Да, в вашем понимании менталы бессмертны; мы умеем физически сохранять свое лептонное поле — сиречь душу — и после смерти старого тела; проблема одна — найти подходящее новое...
— Хорошую религию придумали индусы, — зацитировал Порнов вечные строчки, — что мы, отдав концы, не умираем насовсем...
— Очень похоже, — согласилась Мич. — Из человека в дерево, из дерева в тигра, из тигра обратно в человека... На ранних ступенях развития у нас так все и было; к счастью, каста менталов немногочисленна и составляет не более одной сотой всего населения Дома Серебряных Струн.