Голому рубашка. Истории о кино и для кино
Шрифт:
Ирина. А бросить мужа она не решается?
Д.А. В тот-то и дело. Она дает себе слово, что в понедельник скажет ему все и уйдет ко мне — сколько раз так было. Но каждый раз не решается. У нее ведь сын.
Ирина. Да, это серьезный аргумент. А вы настаиваете на том, чтобы она ушла к вам?
Д.А. В том-то и дело, что не настаиваю. Эта инициатива всегда исходит от нее. Как я могу настаивать, чтобы она сломала жизнь двум близким людям? Ни за что!
Ирина. Мне кажется, в этом вы правы. Она красивая?
Д.А. Да, мне нравится.
Ирина. А сколько ей лет?
Д.А.
Ирина (удивленно.) Пятьдесят?! Это ж ведь почти пенсионерка! (Спохватившись.) Ой, простите, пожалуйста!
Д.А. Нет, все нормально. Знаете, мне на первом курсе в институте пятикурсники казались взрослыми мужчинами! Это закон взросления. Я, если честно, даже сейчас не чувствую свой возраст. Например, все военнослужащие, кроме солдат срочной службы, кажутся мне старше меня. Я встаю, например, если ко мне в кабинет заходит офицер младше меня лет на 20. А у женщин этот возраст очень опасен. Жена одного моего знакомого изменила ему с товарищем своего сына, представляете?! Сбежала с ним куда-то в Среднюю Азию, а через год вернулась, как побитая собачонка. Мне ее было очень жалко.
Ирина. А муж простил ее?
Д.А. Простил, что ему оставалось делать? У них двое детей.
Ирина. А сын своего товарища тоже простил?
Д.А. Вот там были сложности. Они, я знаю, подрались, а потом сын моего приятеля, уже через год, отбил у этого товарища его подругу. Назло!
Ирина. И вы думаете, что у вашей Лили те же проблемы?
Д.А. Вы запомнили ее имя? Неужели я называл его?
Ирина. Да. Называли.
Д.А. Я думаю, что наши с ней отношения имеют еще, разумеется, и такую окраску. Я бы назвал это «опадающие листья». Листья желтеют, краснеют, жухнут и опадают. А как хочется задержать этот процесс!
Ирина. Я об этом пока не задумывалась. Но ведь еще года через два, когда все листья опадут, она может понять, что зря бросила мужа, сына, и пожалеть о содеянном? Как жена того вашего приятеля.
Д.А. Вы абсолютно правы, Ирина! И именно поэтому я никогда не поддерживаю эти ее порывы — рассказать все мужу и уйти. Мы привыкли друг к другу, наши встречи доставляют нам определенную радость, тайный плод всегда сладок! Зачем же все усложнять?
Ирина. А если вдруг она решит прекратить эти отношения?
Д.А. Почему это она должна прекратить?
Ирина. Ну, потому что они разрушают ее семью, вносят дисгармонию в ее отношения с ребенком, с мужем. Такую двойственную жизнь может выдержать, наверное, не всякий…
Д.А. Я об этом как-то не задумывался. Речь у нас шла только о том, что она бросает мужа и уходит ко мне.
Ирина. Вы не задумывались, потому что вы один, вам не приходится дома изворачиваться, врать, придумывать предлог, чтобы уйти легально из дому… А у ней с этим, наверное, постоянная головная боль.
Д.А. Да, ее положение, конечно, сложнее. Она как бы на передовой все время, а я в тылу.
Ирина. Долго выдержать такое напряжение не каждому под силу. Так что вам надо, наверное, быть готовым и к такому варианту.
Д.А. Я об это как то и не думал…
Ирина. А
Д.А. Я к этому не готов. Это будет для меня сильным ударом. Нет, нет, лучше так, как есть.
Ирина. Ну, а вдруг?
Д.А. Не представляю свою жизнь без нее! Я так привык, что минимум два раза в неделю она бывает у меня, я жду эта встречи, готовлюсь… Она читает мне свои стихи…
Ирина. Она поэтесса?
Д.А. Да. Мы так с ней и познакомились. Мой приятель направил ее ко мне, чтобы я посмотрел ее стихи.
Ирина. Ну, и вам, очевидно, понравились ее стихи?
Д.А. В том то и дело, что стихи мне не понравились. И она тогда, честно говоря, тоже.
Ирина. Как же так?
Д.А. А вот так. Она ушла от меня тогда, сгорбившись, как старушка. Мне вдруг так стало жаль ее. Я выскочил на улицу, догнал ее, стал оправдываться, что мол у меня плохой вкус, и на работе я не собран, то и дело отвлекают и, вообще, женские стихи я, мол, не воспринимаю. Короче, мы продолжили беседу в кафе на углу, а на следующий день она приехала ко мне домой с другой тетрадкой стихов, эти стихи я похвалил, и так все и закрутилось.
Ирина. И она вам понравилась?
Д.А. Да, я вдруг увидел, что она очень милая, обаятельная.
Ирина. И стихи понравились?
Д.А. Да, теперь мне нравятся и ее стихи. Не все, конечно, но есть очень удачные.
Ирина. А она вас любит, как вы думаете?
Д.А. По-моему, да. А иначе зачем ей все это?
Ирина. Значит, она — сильная женщина. Если любит и хочет бросить вас.
Д.А. (настораживаясь.) Почему вы так решили?
Ирина (заметая следы.) Ну потому, что сегодня она не с вами.
Д.А. Это ничего не значит. Наступит завтра, и она при первой же возможности принесется ко мне. Предлагаю выпить за женщин! (Поднимает бокал.) Для меня они — одна из великих тайн природы.
Ирина. Да уж! Какие из нас тайны? Все дважды два — четыре! Притом для всех один и тот же ответ. Хоть в двадцать лет, хоть в пятьдесят. (Чокаются, выпивают.) Но вы, мне кажется, могли бы найди себе подругу намного моложе.
Д.А. У меня были такие подруги. У меня ведь много студенток, аспиранток, они почти все кокетничают со мной, я даже им подыгрываю. И с двумя девушками у меня были недолгие, но трепетные и запоминающиеся отношения. Недолгие, но приятные. И, возможно, я и дальше не упускал бы возможность иметь молодых подружек, если бы не один случай.
Ирина. Какой?
Д.А. Мне как-то даже неловко вам это рассказывать…
Ирина. Дмитрий Александрович, дорогой, прошу вас! Вы меня так заинтриговали!
Д.А. Я никому, честно говоря это не рассказывал.
Ирина. А вот мне расскажите, пожалуйста, я вас очень прошу! Я ведь никому не расскажу, а для меня это будет какое-то познание жизни…
Д.А. Поведанное старшим и более опытным товарищем.
Ирина. Совершенно точно. Прошу, Дмитрий Александрович!
Д.А. Ладно… Появилась у меня одна дипломница. Девочка, вылитая Орнелла Мути, знаете такую актрису?