Голос горячего сердца
Шрифт:
– Жанна, держитесь! Я помогу вам!
– Спасибо, д’Олон. Мне немного трудновато…
– Жанна, из города идёт подкрепление! Ла Ир и другие капитаны! Пушки из города бьют по Турели! Мост на южный берег подожжён брандером!
«Хорошо, если так. А то я вот-вот упаду. Так капитаны передумали, пришли к нам на помощь?! Как славно! Это победа! Держись, Жаннетт, ещё усилие…»
– Отлично! Пусть Ла Ир атакуют мост! Здесь мы управимся сами!
– Англичане бегут! Они покидают барбакан и крепость! Мост горит, годоны не могут переправиться через
«Не могу радоваться этому. Пусть они враги, опасные и жестокие, и всё же смерть в огне – это чудовищно.»
– Гласдейл погиб! Командир годонов мёртв! Ура! Да здравствует Дева!
«Гласдейла больше нет? Мир праху его. Он был храбрый человек. Даст Бог, англичане теперь уйдут сами из Франции.»
– Солдаты, не убивайте тех, кто просит пощады!
– Жанна, это жестокие англичане! При Азенкуре они нас не щадили!
– Дева приказала – пленных не убивать! Или тебе непонятно?
«Вот и вечер наступил. Надо же, как быстро пролетел день – я и не заметила. А теперь совсем плохо… голова опять кружится, всё вокруг застилается туманом… В ушах звон… Надо поскорее вернуться в город.»
– Пожалуйста, помогите мне… Я боюсь упасть…
– Да! Эй, люди! Помогите Деве сесть в седло! Поддержите её! Она совершила сегодня величайшее чудо, которое только видел мир!
«Хорошо, что справа и слева едут капитаны – поддерживают, помогают мне не упасть. Обидно было бы. Хочется самой въехать в город, не на носилках.»
– Люди, радуйтесь! Турель наша! Годоны убиты! Осады больше нет! Да здравствует Дева Жанна! Слава Орлеанской Деве!
«Люди радостно кричат… вот только слова различить трудно… Шум… Звёзды надо мной… Это фейерверк – или обморок? Поскорее бы добраться до постели… Как же больно…»
– Эй, Жак! Привет! Спешишь куда-нибудь?
Так неожиданно обратился к пожилому Жаку Дарк его сосед Поль, отец Эдмона. Неожиданно – потому что с тех пор, как Жанна дала Эдмону от ворот поворот, Поль высокомерно отворачивался от Жака всякий раз, когда видел его на улице. Да, конечно, отец вроде бы не виноват, дочка уж больно своевольная, ну так надо было суметь управиться с ней – хоть розгой, хоть как, только чтоб красоту не попортить. Младшую-то сумели приструнить да замуж выдать за кого хотели, а уж какая была норовистая. Вот и со старшей так же следовало.
Неудивительно, что от такой внезапной почести Жак резко остановился и разинул рот, с недоумением глядя на соседа. С чего вдруг гнев сменился на такую милость?
– Ты, Жак, эта… В общем, ты плохо обо мне не думай. Ладно?
Жаку оставалось только удивлённо выпучить глаза:
– Поль, ты это о чём? Не понимаю. С чего бы это мне вдруг думать о тебе плохо?
– Ну… что Эдмон судился с дочкой твоей. Жаннетт которая. Мы же не знали, что она эта… сам понимаешь. М-да.
– Не знали? Поль, о чём ты толкуешь, никак не пойму? Чего это вы про Жаннетт не знали?
– Ну… эта. Что она и вправду
Последовала пауза. Поль мялся и почёсывал макушку, а Жак не в силах был произнести хотя бы слово. Наконец, Поль продолжил свой рассказ:
– Монах у нас останавливался, проездом, понимаешь. Переночевать просился, вот мы и разговорились с ним. А ты, выходит, и не знал ничего? М-да. Как твоя Жаннетт взяла Турель, так годоны и разбежались. Бросили под городом пушки, провизию, даже своих раненых. Так что никакой осады перед Орлеаном больше нет. И дочку твою Жаннетт прозвали Орлеанской Девой. Как годонов прогнала, так три дня в её честь празднества шли по всему городу. На улицах светло было от факелов, все танцевали. Люди чуть с ума не сходили от радости. М-да. А Эдмону я, эта, надавал по шее, чтоб глупостей не делал. Ну, бывай. Не держи на меня зла, ладно? Если Жаннетт увидишь – передай: старый Поль с женой кланяются ей, просят не поминать лихом.
Поль уже неторопливо удалился к своему дому, а старый Жак Дарк стоял в смятении, оглушённый, не зная, что и думать об услышанном.
Скромный епископ Пьер Кошон корпел над бумагами, продумывая проект очередного указа об увеличении налогов, когда знакомый скрипучий голос заставил его обернуться:
– Приветствую вас, ваше преосвященство!
Это был никто иной как граф Уорвик. Кошон проворно вскочил со своего места:
– Здравствуйте, ваша светлость! Добрый день, милорд!
– Шутить изволите, ваше преосвященство? Разве могут быть сейчас добрые дни?!
Его светлость граф Уорвик был в мрачном расположении духа и не скрывал этого.
– О, милорд, я вас понимаю! Вы имеете в виду то, что произошло под Орлеаном?!
Граф горестно вздохнул:
– Именно это. Какая-то девчонка… пастушка. Это не только одно из самых тяжёлых и унизительных поражений английской короны, но и самое непонятное!
– И попахивает колдовством, не так ли? – подал голос одноглазый граф Люксембургский, только что зашедший в комнату. Уорвик кивнул ему:
– Полностью согласен с вами, граф. Хорошо, что вы приехали, нам с вами предстоит долгий разговор, – и англичанин снова обратился к Кошону. – А вы как полагаете, ваше преосвященство? Эта ихняя Дева Жанна – колдунья? Она побеждает с помощью Сатаны? Может быть, проводит чёрные мессы?
– В этом я не уверен. Про чёрные мессы с её участием ничего не знаю. Но еретичка она – вне всякого сомнения!
– Еретичка?! Но ваши коллеги проверили её благонадёжность в Пуатье и остались вполне удовлетворены! – сердито проворчал Уорвик.