Голос крови
Шрифт:
«Кто может стоять за этим?» — задумалась Грир. Вариантов было слишком много: организованная преступность, начиная с подручных Риннривина Ди и заканчивая отчаянной попыткой хаттов вернуть былое влияние. Популисты-радикалы, считающие, что сенат вообще не должен существовать. Центристы-радикалы, пытающиеся запугать всех, чтобы в атмосфере страха добиться абсолютной власти. Какой-нибудь безумец-одиночка, мотивы которого разумным людям никогда не понять…
Но одно было ясно: как только пройдет первое потрясение, все примутся бросаться обвинениями направо и налево.
Глава четырнадцатая
Лея получила контузию, но отказывалась от медицинской помощи, пока не помогут всем, кто пострадал серьезнее. Доктор Калония даже велела ей прекратить играть в благородство и идти лечиться, но на самом деле Лея упиралась вовсе не из благородства. Всем пострадавшим давали большие дозы успокоительного, и это означало, что не пройдет и часа, как она уснет и проспит по меньшей мере полдня. А Лея хотела сохранить ясность мысли, пока не разберется в происшедшем.
Первым делом она записала и отправила голосовое сообщение Хану, заверив его, что она жива и здорова и не нужно ради нее срочно лететь на Хосниан-Прайм. Ей было бы легче, если бы муж был рядом, но она понимала, что не успокоится, пока не поймет, кто устроил взрыв. Сейчас не время для романтических воссоединений.
К ее удивлению и радости, никто не погиб. И хотя раненых были сотни, некоторые пострадали серьезно, меддроиды объявили, что опасность ничьей жизни не угрожает. Однако без жертв, многих жертв, не обошлось бы, если бы не предупреждение, полученное Леей.
Придя в себя, она все еще сжимала в руке ленту серпантина и при первой возможности отдала ее сотруднику службы безопасности. «БЕГИТЕ». Очевидно, что это мог написать только тот, кто знал о бомбе, — возможно, один из террористов или двойной агент в их организации.
У террористов могли быть свои причины подложить бомбу и позаботиться, чтобы она никого не убила. Лее было известно, что так поступают те подпольные организации, которые хотят добиться уважения и сделать себе имя. Так они показывают одновременно и свою силу, и то, что они ценят чужие жизни.
Однако никто так и не взял на себя ответственность за теракт. Злодеяние оставалось анонимным и оттого пугало еще больше.
— Может, завтра… — сказала Грир, когда они втроем все-таки отдались в руки медиков. Ее рука лежала в мелкой тарелке с бактой — целительной жидкости было ровно столько, сколько требовалось, чтобы отрастить ноготь. Но перед этим Грир сделали несколько уколов сыворотки. — Возможно, кто-то возьмет на себя ответственность вечером или завтра.
Лея уже успела раздеться до белья и сидела на краю резервуара с бактой, держа дыхательную маску в руках.
— Не думаю. Если бы они хотели, чтобы мы о них услышали, мы бы уже услышали.
— Вы считаете, предупреждение подложил кто-то другой? — нерешительно спросила Корри. Она сидела на полу, скрестив ноги, и ее внимание было занято заплаткой из
— Возможно. Но вряд ли. Кто бы это ни был, он хотел, чтобы нас охватила растерянность и злость. И он постарается, чтобы мы оставались в этом состоянии и дальше. — Лея вздохнула, увидев, что врач идет к ней. — Вы хотите сказать, чтобы я перестала болтать и ныряла, да?
— На самом деле нет. — Сухие слова Хартер Калонии не могли скрыть ни сочувствия, ни дружеской усмешки. — Я хочу сказать, что вам следовало бы перестать болтать уже давно.
— Ладно-ладно…
Лея подоткнула на место выбившиеся из прически пряди, надела маску и погрузилась в бакту.
Какая все-таки неприятная субстанция эта бакта — нечто среднее между жидкостью и слизью. Лея плотно зажмурилась, и бакта вокруг была теплая, но Лея никак не могла избавиться от ощущения, что ее проглотили заживо.
У многих пациентов возникает похожая реакция, потому-то врачи и дают им сначала успокоительное. И конечно, пока Лея плавала в мерзкой жиже, а непослушный локон опять выбился из косы и извивался вокруг, будто водоросли, на нее накатила блаженная расслабленность.
«Не смей отключаться, — велела она себе. — Ты должна обдумать все снова, шаг за шагом. Вспомни, ты видела кого-нибудь подозрительного?»
Но транквилизаторы тянули ее в сон, и противостоять этому тяготению было труднее, чем гравитации. Лея медленно погружалась в мир, где нет боли, нет страха. Может быть, так чувствуют себя младенцы в утробе матери. «Но там-то я была не одна. Со мной был Люк. Где он теперь?»
Она все еще оставалась в сознании, когда ее вытащили из резервуара, завернули длинные волосы в полотенце и уложили ее на гравиносилки. Лея помнила, что открыла глаза и увидела доктора Калонию и меддроида, которые грузили ее носилки в транспорт. И если только память не обманывала ее, она даже смогла встать и добраться до своей квартиры, лишь слегка опираясь на руку врача.
Потом она рухнула на кровать, а дальше не было ничего очень-очень долго.
Когда Лея проснулась, во рту было сухо, а мысли путались. Тело казалось легким, как пушинка, боль исчезла без следа, а разум все еще был окутан дымкой транквилизатора. Несколько мгновений она просто лежала, наслаждаясь удивительным блаженным состоянием, непроницаемым для страха.
Но потом пришли воспоминания, а красные огоньки на панели коммуникатора заставили окончательно проснуться.
Лея со стоном приподнялась на локтях и посмотрела на ближайший экран. На нем значилось, что она получила контузию, легкие повреждения внутренних органов и переломы нескольких ребер. Все это благополучно излечила бакта. В ближайшие несколько дней ей было предписано избегать физических нагрузок. Меддроид явится вечером, чтобы проверить, как идет выздоровление.