Голос любви
Шрифт:
– Пожалуйста, не лезь к Тане.
Саша, удивлённо обернувшись к подошедшему однокласснику, смерил его недовольным взглядом. С какой стати он вмешался? Если он — её парень, тогда почему оставлял свою девушку в одиночестве?
– С чего это вдруг?
– Спросил Макеев вслух, тоном давая понять, что попытка Коли остановить его обернулась провалом.
– Просто послушай меня, -замявшись, ответил одноклассник.
– Ну, твоё мнение для меня далеко не авторитет, -дерзко возразил Саша, -так можешь не стараться.
– И всё же оставь её, -после не большой паузы мягко посоветовал Коля. Судя по голосу, которым он всё говорил,
– Почему с ней никто не общается?
– Прямо спросил Саша, уже поднимаясь и отходя от её парты. Одноклассник пошёл за ним следом.
– Ну, она не…-Коля перевёл взгляд на Таню, продолжавшую молча сидеть, не обращай ни на кого внимания, как будто это не её обсуждали.-Она не разговаривает с нами, -вроде бы нерешительно продолжил он.
– Что, считает себя выше остальных?
– Нарочно громким, чтобы она услышала, голосом уточнил новенький. Эффект достиг ожидания: девушка рассерженно посмотрела в его сторону, на секунду перестав притворяться, что не слушала их. Её сердитый взгляд только раззадорил его, и, когда они встретились взглядами, парень специально ухмыльнулся, чтобы добить её. Но Таня только поспешила отвести взор и, снова открыв свою тетрадь, стала читать что-то там.
– Нет, просто…-Коля уже окончательно стушевался, было видно, что чувствовал он себя ну совсем некомфортно в этом разговоре.-Просто она другая.
– В каком смысле?
– Нетерпеливо спросил Макеев.
– Ну, просто другая, и всё, -отмахнулся одноклассник, видимо, уже пожалев, что вмешался. Заметив прибывших из столовой ребят, он быстро двинулся к ним, как утопающий к спасательному кругу.
Вскоре шумная компания разговорила и отвлекла Сашу, и лишь на уроке истории он волей случая снова вспомнил эти странные слова: «Она другая».
***
– Таня Котова нам рисует карту сражений 1941, начального года Великой Отечественной Войны, -сказала Евгения Сергеевна, и Саша весело улыбнулся. Эта же учительница на первом уроке (это тоже была история: сегодня их стояло две) нещадно завалила вопросами каждого отвечающего, придираясь едва ли не к любому слову. Поэтому то, что она вызвала именно его таинственную незнакомку, всерьёз порадовало Макеева.
По крайней мере, теперь он, наконец, услышит голос девушки: не было сомнений, хоть пара каверзных вопросиков ей должно достаться, какой бы умной она ни являлась.
С предвкушением парень невольно поддался вперёд, будто не желая пропустить ни одну деталь её ответа.
Выйдя к доске, Таня молча принялась рисовать схему. Почерк у неё был до совершенства аккуратным, и пока она не сделала ни одной ошибки — эта её идеальность начала раздражать Сашу. Он пристально следил за каждой датой и словом, что она писала, и нетерпеливо ждал хоть малейшего прокола. Должна же Евгения Сергеевна хоть к чему-то придраться! Или пусть задаст какой-нибудь дополнительный вопрос. Но учительница, не внимая безмолвным требованиям Макеева, что-то читала в журнале, даже не глядя на доску. Эта странная реакция поразила его: когда отвечали остальные, она вела себя совсем иначе.
И тут ему, наконец, повезло: он увидел, как, немного поколебавшись, неуверенно Таня написала: «Контрнаступление Советской армии под Москвой. 5 декабря-17 марта, 1941 год».
Как же всё-таки хорошо, что он знал историю!
Чувствуя себя занудным ботаном, парень всё-таки не выдержал и сказал вслух:
– Есть ошибка.
Разумеется, в иной ситуации с другим отвечающим он промолчал бы, меньше всего ему хотелось кого-то подставлять и портить оценку. Но с ней было всё иначе. Ей почему-то постоянно хотелось бросать вызов, заставляя её обратить на себя внимание.
Вот и сейчас девушка раздражённо посмотрела в его сторону, но так ничего и не сказала. Что странно: помимо неё, при его словах сразу несколько голов явно осуждающе повернулись к нему. На некоторых лицах даже читалась злость. Из-за той, с кем из них даже не общался? Если они с ней не дружили, зачем так переживать за неё? Что со всеми происходило?
– Да?
– Равнодушно, казалось бы, переспросила учительница.-И какая же, Макеев? Скажи, раз начал.
– Я думал, вы её спросите, -растерянно ответил парень. Ведь на первом уроке, если кто-то ошибался, Евгения Сергеевна принималась расспрашивать именно отвечающего, наводящими вопросами приводя его к исправлению собственной ошибки.
– А я спрашиваю тебя, -строго отрезала учительница и, повернувшись к девушке, мягко добавила: -садись, Танечка.
Девушка тут же с облегчением положила мел на место и зашагала к своей парте. Когда она проходила мимо, он словно на себе ощутил её беспокойство и уязвимость. Неужели её так сильно задело то, что кто-то указал ей на ошибку? Для такой гордой девчонки, как она, это было странно.
– Ошибка в том, что контрнаступление проходило не до 17 марта, а до 7 января, причём 42 года, -чувствуя себя совершенно некомфортно, ответил обескураженный Саша.
– Молодец, -сомнительно благодарным тоном «похвалила» учительница. И тут же перевела разговор, принявшись рассказывать классу о следующем годе той страшной и великой войны, которую они изучали.
Но Макеев уже её не слушал. У него в голове мелькали странные обрывки воспоминаний, связанные с девчонкой. Некая ужасная мысль уже поселилась в его мозгу, но он отгонял её, как невозможную, неправильную. Её долгий пронзительный взгляд вчера при его словах: «Что, говорить разучилась?», её до безумия упрямое сопротивление с тем телефоном, вместо того, чтобы выполнить его просьбу сказать хоть слово; наконец, вся эта ситуация с такой строгой с каждым — даже с отличником-учительницей… Всё это было странно. Необычно. И явно непроста. Всё это было бы нелепо и даже забавно, если бы не казалось чем-то серьёзным.
И страшным. Невольно в голове всплыло и смущённое лицо Коли со словами: «Она другая». Что всё это, чёрт возьми значило? Та мысль, что Саша отгонял, снова предательски прокралась в подсознание и так заполнила его, что он чуть не задохнулся от беспомощности перед ней. Как бы парень ни пытался привести аргументы в пользу её нереальности, в уме он понимал обратное: всё говорило в пользу этой теории.
Нет, срочно нужно было что-то сделать, хоть что-то, чтобы раз и навсегда твёрдо понять, что это неправда! «Она другая», -снова и снова голосом Коли безжалостно говорило его подсознание, и, не выдержав, Саша ударил кулаком по столу парты, пытаясь заглушить собственные мысли.