Голос любви

Дин Кэрол

— Забыла, простите. Что ж, я полагаю, это все, — произнесла она.

Блю, казалось, ничего не слышал. Взгляд его был прикован к ее губам: помада уже успела стереться, и от этого они стали более естественными.

Когда Симона вышла из-за стола, взгляд Блю снова упал на ее босые ноги, потом стал подниматься по изящным щиколоткам, на мгновение задержался на ее юбке («Слишком строгая», — неодобрительно подумал он), затем выше. Симона чувствовала себя явно не в своей тарелке. Да и он переживал нечто подобное.

—

Ужин подадут в столовой, в половине восьмого, — уточнила она. — К ужину мы обычно соответствующе одеваемся.

— Как жаль! — скривил он губы.

Их взгляды встретились.

— Я хотела сказать…

— Я понял, что вы хотели сказать. Вы что, никогда не улыбаетесь?

— Почему же? — фыркнула она. — Вчера, например, весь вечер только и делала, что улыбалась. И кончилось это тем, что у меня до сих пор болит челюсть!

Он подошел и сжал ее дрожащие руки.

— Так это вы улыбались? — ухмыльнулся он. — А я думал, это у вас нервный тик…

Она сердито вскинула на него глаза, но когда встретила его взгляд, то гневное выражение тут же сменилось улыбкой.

— Пожалуй, вы правы, — сказала она и попыталась высвободить руку. Блю разжал пальцы. — Я не люблю скопление людей, и, должно быть, по мне это было видно. — Она повернулась к нему спиной и стала смотреть в окно.

— Я сам не люблю толпу.

— У вас это не так заметно.

— Попробуйте представить себе их в ночных рубашках. Я так делаю, и это помогает.

Она повернулась к нему:

— В ночных рубашках? Пожалуй, надо попробовать…

— Видите ли, на самом деле я с вами немного слукавил. Кое-кого я представляю и без рубашки…

— Вы невыносимы, Блю!

Он посмотрел на нее, желая прочесть ее мысли. Ему показалось, что Симона боится его. Почему? Чего ей вообще бояться, с ее деньгами и властью?

— Я полагал, вы примете мой вызов, — произнес он. Ему хотелось снова увидеть ее улыбку.

— Очень нужно!

— Знаете, о чем я думаю?

— Нет, не знаю. Не будете ли вы так любезны об этом сообщить? — съязвила она.

— Вы уходите с головой в работу. На вас это плохо действует. Да расслабьтесь вы хоть на минутку, Симона!

Она повернулась к нему, как бойцовый петух, готовый к атаке. Руки ее были уперты в бока, губы вытянулись в напряженную линию, грудь высоко вздымалась.

— На сегодня все, — сурово произнесла она.

Блю хотелось дотронуться до нее, словно от этого к ней вернулось бы хорошее настроение. Со временем, думал он, эта женщина ему даже понравится. Он сам от себя не ожидал, что ему может понравиться Симона Дукет.

— Означает ли это, что я должен уйти?

— Послушайте, Блю, — Симона потеряла последнее терпение, — неужели вы не в состоянии придумать себе более интересное занятие, чем выводить меня из себя?!

— Например?

— Ну,

посмотрите еще раз досье Хэллама. Может быть, найдете, в чем там загвоздка, — произнесла она холодным, начальственным тоном. — Обсудим это за ужином.

Улыбнувшись, Блю решил все-таки пощадить Симону, оставив последнее слово за ней, и поспешил к выходу.

— Блю! — Голос Симоны на этот раз был мягче.

Он обернулся на пороге.

— Спасибо, Блю. Я ценю вашу работу. Из сложной и запутанной системы цифр вам удалось сделать простую и доступную схему. На это нужен талант. И совсем не ваша вина, что баланс почему-то не сходится.

Блю хотел было ответить какой-нибудь колкостью, но, взглянув на Симону, передумал. Весь ее вид говорил, что слова были искренни, хотя и дались ей нелегко.

Он кивнул:

— Не стоит благодарности. Увидимся за ужином.

— За ужином, — словно эхо откликнулась она.

Симона окинула нервным взглядом стол на четырнадцать персон. Никогда раньше ей не приходило в голову, какой он огромный и как официально выглядит. Ей приходилось ужинать за этим столом либо в большой и шумной компании гостей, либо — что гораздо реже — наедине с Джозефиной, и ни в тех, ни в других случаях размеры стола ее не смущали. Но сейчас огромный стол, накрытый всего на двоих, выглядел слишком чопорно, пожалуй, даже нелепо.

— Тридцать три минуты восьмого. — Миссис Драйзер поправила одну из вилок, лежавших не совсем параллельно тарелке. — Прикажете подать?

— Подождем мистера Блюделла. Он должен сейчас подойти.

Миссис Драйзер покинула комнату. Симона, взяв бокал вина, прошла в примыкавшую к столовой небольшую гостиную. Ей нравился этот уютный уголок, служивший некогда курительной комнатой, где джентльмены — бывшие хозяева дома и гости — расслаблялись после обеда. Теперь комната была любимым местом отдыха Симоны, и лишь коллекция дамасских клинков, оставшаяся на стенах с прежних времен, напоминала о том, что когда-то здесь безраздельно царствовали мужчины. Два кресла с высокими спинками смотрели на огромный камин, на котором всегда стоял пышный букет свежих роз.

Симона устроилась в одном из кресел и устремила взгляд на вазу. Ее внимание привлекла одна красивая алая роза, и, вынув цветок из букета, Симона с наслаждением вдохнула его аромат.

Мысли снова возвращали ее к Блю. Что ей делать? Симона чувствовала, что в глубине души Блю чем-то привлекает ее, и она знала, что это опасно.

В свои тридцать два года Симона, став во главе одной из крупнейших международных корпораций, казалось, получила все, о чем только можно мечтать. Или, скорее, очень скоро получит. А мужчина ей не нужен — она уже один раз успела побывать замужем, и этого «счастья» ей было вполне достаточно.