Голос сердца
Шрифт:
Слуги внесли суп. Микаэла поднялась, чтобы произнести тост, но ей помешал шум, раздавшийся у входа в дом.
— Одну минуту, сэр! — взволнованно кричал лакей Гаррисон, — Туда нельзя входить! Стойте!
Все головы повернулись в его сторону. Микаэла также посмотрела на дверь столовой и, ошеломленная, поставила поднятый было стакан обратно на стол. В дверном проеме появилась фигура мужчины.
— Салли! — в полной растерянности произнесла Микаэла.
— Добрый вечер, доктор Майк. — Голос Салли звучал чуть робко. — Я… я волновался, — запинаясь, пояснил он.
Все
— Как хорошо, что вы приехали, мистер Салли. Мы как раз собираемся обедать. Садитесь, пожалуйста.
Салли неуверенно огляделся вокруг себя, снял пояс с томагавком, парусиновый футляр с саблей и фляжку с водой, положил все эти вещи прямо на пол и приблизился к столу.
— Микаэла много о вас рассказывала, — обратилась к Салли Марджери, как только он уселся перед принесенным ему прибором. — Кто вы по профессии?
Не скрывая своего ужаса, даже, напротив, афишируя его, она оглядела одежду Салли, красноречивее всяких слов говорившую о том, что ее владелец лишен удобств современного жилища.
— Мистер Салли плотник и золотоискатель, — поспешила ответить Микаэла, прежде чем тот успел открыть рот. — Кроме того, он выступает посредником между федеральным правительством и сохранившимися племенами индейцев. — По комнате пробежал шелест одобрительного шепота. — Когда я приехала в Колорадо-Спрингс, он уступил мне свой дом и дал продуктов на первое время. А сколько раз он спасал мне жизнь! — Микаэла не могла заставить себя взглянуть Салли в глаза. Собственные слова напомнили ей, скольким она ему обязана. Как же он отнесется к тому, что окружает ее здесь, в Бостоне?
— Вы спасли ей жизнь?! — с чувством признательности и облегчения воскликнул Уильям Бурке. — За это вам мое сердечное спасибо!
Утром Салли пришел к завтраку чуть позднее остальных.
— Разрешите поблагодарить вас за гостеприимство, миссис Куин, — сказал он, усаживаясь за стол.
— Не утруждайтесь, — прервала она его. — Вы всегда будете у нас желанным гостем. Я уже велела Марте вынуть кое-что из вещей моего покойного мужа и переделать для вас, — Она искоса взглянула на грубую рубашку Салли.
— Очень любезно с вашей стороны, но в этом нет никакой необходимости, — возразил Салли.
— Тогда многое станет проще, — поддержала мать Микаэла.
— Проще? — Салли взглянул на нее с удивлением. — Но для кого проще?
Тут перед дверью столовой раздался знакомый голос.
— Надеюсь, я не помешаю? — сказал Уильям Бурке, запросто, как бы на правах старого друга дома, входя в комнату.
— Вы никогда никому не можете здесь помешать, — ответила миссис Куин. — Садитесь завтракать с нами. — И она пододвинула ему стул.
— Благодарю вас, миссис Куин, — склонился в поклоне доктор Бурке. — Но я уже позавтракал.
Он, как всегда, держался как истинный джентльмен. Микаэла быстро вскочила со своего места.
— Мы с Уильямом договорились вместе посетить его больных на дому, — объяснила Микаэла, заметив, какое озадаченное выражение появилось на лице Салли. — А
— Мистер Салли, — обратилась к своему гостю миссис Куин. — Я не ошибусь, если предположу, что не только волнение за мое здоровье заставило вас предпринять столь длительное путешествие?
В этот день Микаэла побывала вместе с доктором Бурке у всех пациентов, ожидавших его визита. В трущобах Бостона, где обитали эти люди, она неоднократно имела возможность убедиться, что условия для медицинского обслуживания там ничуть не лучше, чем в Колорадо-Спрингс. Но самое тяжкое впечатление на нее произвел поистине невиданный разрыв между богатством и бедностью — он не шел ни в какое сравнение с соответствующим соотношением на так называемом Диком Западе, — и несчастные, которые, лишившись работы и жилья, а следовательно, и своей социальной среды, оказывались на самом дне жизни. Такой душераздирающей нищеты Микаэла не встречала за все время работы в Колорадо-Спрингс. Но ко всем своим пациентам, даже давно немытым, утопавшим в грязи, доктор Бурке относился с неизменным терпением и дружелюбием, вызывая этим восхищение Микаэлы.
День уже клонился к вечеру, когда они вышли от последнего больного. Доктор Бурке, однако, взял ее под руку, намереваясь вести дальше.
— Я полагала, что мистер Гуд — ваш последний пациент на сегодня? — слегка раздраженно спросила Микаэла.
— Прошу вас, зайдемте на минуту ко мне в кабинет. Мне надо еще кое-что обсудить с вами.
И он опять взглянул — на нее как-то многозначительно, пробудив нечто, запрятанное в самой глубине ее души. А почему бы ей, собственно, не пойти? В Бостоне она ненадолго, и каждый миг, проведенный в обществе опытного медика, идет ей на пользу. О семье к тому же беспокоиться нечего, в материнском доме дети как у Христа за пазухой. А главное — ее внезапно охватило непреодолимое желание принадлежать лишь самой себе, потворствовать любому своему желанию. Совсем как в юности, когда она, полная сил и планов на будущее, делала первые шаги на медицинском поприще.
В то время как Микаэла и доктор Бурке шли по направлению к его кабинету, Салли с детьми также находился на улицах Бостона. Они уже исколесили огромный город вдоль и поперек, и дети показали ему все известные им достопримечательности. Один Мэтью всю дорогу молчал, словно воды в рот набрал.
— Что с тобой, Мэтью? — не выдержал наконец Салли. — Тебе что, Бостон не нравится?
Мэтью пожал плечами:
— Хоть бы доктор Майк поскорее увезла нас домой! Ведь ее мать уже выздоровела.
— Но у нее скоро день рождения, — вставила Колин. — До этого мы уж точно не тронемся с места.
Мэтью словно не слышал слов сестры.
— Здесь даже одеваться нельзя по-человечески. — Он указал на свой новый костюм.
— Ну уж в этом доктор Майк не виновата!
— А кто же виноват, как не она? — не унимался Мэтью. — Кто заставил нас нацепить на себя все эти обновки?
— Постарайся встать на ее место, — уговаривал юношу Салли.