Голос сердца
Шрифт:
— Прошу прощения, господа, но я хотела бы поговорить с вами о состоянии моей матери, — обратилась она к ним.
Доктор Хансон смерил Микаэлу холодным взглядом, но она была не из робкого десятка.
— Возможно, моя мать говорила вам, что прежде я практиковала вместе с отцом здесь, в Бостоне, а теперь вот уже с год как работаю самостоятельно.
Лицо доктора Хансона было все так же бесстрастно, зато молодой доктор Бурке не сводил с Микаэлы глаз. Осмелевшая Микаэла продолжала:
— Я полагаю,
— Как я уже сообщил вашим родственникам, у миссис Куин рак печени, — скучающим голосом произнес доктор Хансон.
Микаэлу как обухом по голове ударили. Она ведь ничего не знала о характере заболевания матери.
— Какие же у нее симптомы? — оправившись от первого потрясения, спросила она.
— Обычные, разумеется. — Доктор Хансон не имел ни малейшего желания вдаваться в излишние подробности.
Но от Микаэлы было не так легко отделаться.
— Вы, конечно, понимаете, что я хочу непременно сама обследовать свою мать, чтобы убедиться в правильности диагноза, — твердо заявила она.
— Что вы хотите? — нахмурился старший врач.
— Этому ничто не должно препятствовать, не так ли, доктор Хансон? — быстро вмешался его ассистент доктор Бурке. — Выслушать еще одно мнение всегда очень полезно.
Но доктор Хансон не ответил. Он просто повернулся и, не попрощавшись, ушел.
— Приходите завтра к девяти часам утра, — прошептал доктор Бурке, поспешно направляясь за своим начальником. — Я приготовлю для вас историю болезни.
Утром за пять минут до девяти Микаэла уже стояла у палаты матери. В тот же миг из-за угла коридора показался доктор Бурке с историей болезни Элизабет Куин в руках.
— Нам следует прежде всего извиниться перед вами, — начал он, пожимая Микаэле руку. — Доктор Хансон принадлежит еще к старой школе, а потому считает…
— Что не женское это дело быть врачом, — закончила Микаэла. — Я уже не раз сталкивалась с этим предрассудком, но не обращаю на него внимания, поскольку имею возможность доказать свои способности на деле. — Она с обезоруживающей улыбкой взглянула на симпатичного мужчину с проблесками первой седины на висках. — Вот и сейчас, по-видимому, мне представляется подобный случай.
Они вместе вошли в палату.
— Доброе утро, мама! — весело воскликнула Микаэла, внимательно всматриваясь в ее лицо. Несмотря на желтоватый оттенок, оно не произвело на доктора Куин впечатления «маски смерти», присущей обычно неизлечимо больным.
— С согласия доктора Бурке, мама, я сейчас осмотрю тебя, — сказала Микаэла, садясь на край кровати.
— Зачем? — удивилась миссис Куин. — Неужели ты сомневаешься в правильности диагноза доктора Хансона?
Микаэла помолчала в нерешительности, не зная, что ответить, — не может же она пошатнуть веру матери
— Да нет, конечно, — вымолвила она. — Но на примерах мы учимся. А у меня было несколько аналогичных случаев в Колорадо-Спрингс — Она быстро отвернулась и начала рыться в своей сумке, надеясь, что мать, может, к счастью, забыла, как неумело она всегда лгала. — Давно у тебя такая слабость? — спросила Микаэла, осторожно ощупывая живот больной.
— Да нет, всего лишь несколько дней, после того как это началось. Сначала я полагала, что у меня обычное несварение желудка, так как я ничего не могла есть. Немудрено ведь, что тут ослабеешь, не так ли? — спокойно рассказывала миссис Куин;
— Разумеется, мам, — кивнула Микаэла, невольно улыбнувшись. Ее насмешило, что мать говорит о своем заболевании с таким хладнокровием, как если бы речь шла о здоровье постороннего человека.
Она принялась пальпировать правую сторону живота матери. Печень действительно была сильно увеличена, но, как ни старалась Микаэла, затвердения в форме специального узла она не нащупала. Скорее распухла вся печень. Это умозаключение Микаэлы подтверждала и реакция матери на движения ее пальцев.
— «Боли наступили внезапно и носят резкий характер», — прочитала она в истории болезни. — Прежде у тебя ничего подобного не было? — обратилась она снова к старухе.
— Никогда! — Миссис Куин энергично покачала головой. — Ты же знаешь, я вообще никогда не болела. Ни разу за всю свою жизнь.
— Ты всегда любила устрицы, — продолжала Микаэла, приглядываясь к желтизне на лице матери и оттягивая одно веко вверх. — Ты и сейчас часто ешь их?
— До болезни ела, и часто. Но какое отношение имеют устрицы к моему нынешнему состоянию?
В этот момент распахнулась дверь, и в палату вошел доктор Хансон. Увидев Микаэлу, он остановился как вкопанный.
— Что вы себе позволяете? — вскричал он возмущенно, его лицо и шея налились краснотой.
— Я позволяю себе то, на что имею полное право как врач и к тому же дочь вашей пациентки: осматриваю свою мать, чтобы составить собственное суждение о ее заболевании, — выпрямившись, ответила Микаэла, нахмурив лоб.
Доктор Хансон забрал историю болезни, лежавшую на постели больной, и с укором посмотрел на доктора Бурке.
— Я же вам еще вчера сказал, что…
— Доктор Бурке из любезности не мог отказать мне в моей просьбе, — перебила Микаэла не в меру раскипятившегося врача и холодно добавила: — Мне хорошо известно, что вы являетесь авторитетом в области полостной медицины, тем не менее я — увы! — никак не могу согласиться с вашим диагнозом.
— Микаэла! — испуганно приподнялась со своего ложа миссис Куин. — Да как ты решаешься противоречить доктору Хансону!