Голос сердца

Лаудэн Дороти

Микаэле также почему-то казалось, что их отъезд означает нечто большее, чем разлуку на несколько недель. Тем не менее она никого не обнимала. Напрасно она вглядывалась в лица — того, кого ей хотелось бы обнять, среди провожающих не было. Так и пришлось ей в последний момент, не попрощавшись, сесть в дилижанс.

Он тут же тронулся, и в тот же миг Микаэла увидела Салли, он только подходил к площади. Он бросился бежать за дилижансом, но тот безжалостно катился все быстрее и быстрее. Салли поднял руку и махал отъезжающим, пока дилижанс не скрылся из виду.

Микаэла

закрыла глаза и откинулась на синюю спинку сиденья. С тех пор как она приехала на этом дилижансе в маленький городок, миновала, казалось, целая вечность! Чего бы она сейчас ни отдала, чтобы узнать, навстречу какому новому периоду жизни мчит ее дилижанс!

Дорога до Денвера занимала несколько часов. Езду в раскачивающемся на ходу дилижансе разнообразили только станции, на которых меняли лошадей. После этого без промедления ехали дальше.

Первая часть путешествия Микаэлы с детьми заканчивалась на Денверском вокзале, где они пересели в железнодорожный состав. Пятеро суток требовалось поезду для того, чтобы доставить пассажиров в Бостон. Поездка через гористые местности и бескрайние прерии показалась Микаэле мучительно долгой. Если бы только знать, что, проделав эти сотни миль и прибыв наконец в Бостон, они не опоздают!

Но вот наконец, пыхтя и громыхая, локомотив вполз под своды Бостонского вокзала. На перроне стояла элегантная высокая дама, одетая, как и ее спутник, по бостонской моде наивысшего класса. Оба скользили взглядами по выходящим из поезда пассажирам. Очевидно, они кого-то ждали.

— Марджери! Здравствуй, Марджери! — закричала Микаэла, едва ступив на землю. — Пошли, дети, вон стоит моя сестра с мужем. Они встречают нас.

Дама также заметила Микаэлу и направилась к ней, но, увидев детей, на миг замерла. Тут же придя в себя, она изобразила на лице улыбку, точнее, радостную гримасу, прикоснулась губами к ее щеке, что должно было означать поцелуй, и проворковала:

— О Микаэла! Как приятно снова видеть тебя!

— Здравствуй, Марджери, здравствуй, Эверетт! — ответила Микаэла и подтолкнула Брайена вперед, а Колин и Мэтью обняла. — Это мои дети: Мэтью, Колин и Брайен.

— Очень мило, — кисло процедила сквозь зубы Марджери. — Надеюсь, путешествие было приятным.

— Как чувствует себя бабушка? — Брайен, как всегда, спешил перейти к делу.

— Спасибо, хорошо, — секунду помедлив, с раздражением ответила Марджери.

— Марджери, я хочу видеть ее незамедлительно, — тоном, не допускающим возражений, заявила Микаэла. В глазах ее отразилась тревога за состояние больной, ибо она, конечно, понимала: слово «хорошо» отнюдь не отражает истинного положения вещей. — Нельзя ли нам прежде всего поехать в больницу?

Брови Марджери удивленно полезли вверх.

— Неужели у вас нет потребности немного отдохнуть после дороги?

— Это может потерпеть, — отрезала Микаэла. — Мне важнее всего видеть мать.

Ответ сестры явно не понравился Марджери.

— Как тебе угодно, разумеется, — тем не менее ответила она. — Мне просто казалось, что после пяти дней, проведенных в поезде, я бы мечтала более всего помыться

горячей водой.

Она велела чернокожему слуге забрать багаж и повела всех к карете.

Глядя из окна кареты, дети увидели перед собой совершенно новый для них мир. Они засыпали Микаэлу вопросами, не переставая удивляться тому, что в Бостоне все иначе, чем в Колорадо-Спрингс. Колин, например, услышав, что в огромном здании Национальной библиотеки хранятся тысячи книг, никак не могла себе этого представить. А у Брайена глаза разбегались при виде специализированных магазинов, торгующих, в отличие от мелочных лавочек Колорадо-Спрингс, одними сластями. И только Мэтью сидел с подчеркнуто скучающим выражением лица, как бы желая показать, что его ничем не удивишь.

Наконец карета остановилась перед большим внушительным зданием, в котором размещалась городская больница. Оно, конечно, не могло идти ни в какое сравнение с жалким кабинетом Микаэлы в Колорадо-Спрингс, служившим прежде пансионом.

Когда Микаэла с семейством вошла в палату матери, у постели миссис Куин стояли два господина, а напротив, с правой руки больной, — женщина средних лет, приветливо улыбнувшаяся навстречу вновь прибывшим.

— Хотела бы я знать, у кого хватило ума вызвать сюда Микаэлу с детьми, — промолвила миссис Куин. Хоть она и облекла свою мысль в довольно сильные выражения, она не могла скрыть от присутствующих свою слабость.

— Это я дала ей телеграмму. — Женщина с локонами, спиралями свисавшими с ее головы, положила руку на плечо старой дамы.

— И правильно сделала, Ребекка. — Микаэла поцеловала мать в щеку. — Имеем же мы право собственными глазами взглянуть, что с тобой происходит.

— Ты об этом говорила еще в тот раз, когда твоя мама болела гриппом, — напомнил Брайен.

— С твоего разрешения, Микаэла, я представлю тебе врачей, лечащих маму, — напомнила о себе Марджери. — Доктор Хансон и доктор Бурке.

— Очень приятно. — Микаэла протянула руку старшему из них. — Доктор Микаэла Куин. Я практикую на Западе.

Старший врач, еще несколько секунд назад расплывавшийся в любезной улыбке, тут же сделал вид, что не заметил протянутой ему руки. Зато тот, что помоложе, взглянул с интересом.

— Очень рад, — заверил он Микаэлу, дружелюбно улыбаясь.

— А сейчас мы пойдем, пожалуй, — сказала Ребекка. — Маме нужен покой.

— Что за вздор! — возмутилась пожилая дама, опять же не заботясь о выборе выражений. — Я еще даже не успела поздороваться с моими гостями.

Но доктор Хансон был того же мнения, что и Ребекка.

— Ваша дочь права, — возразил он. — Чрезмерная нагрузка вам противопоказана. А главное — необходимо ограничить число посетителей. — И он суровым взглядом обвел детей.

Микаэла пропустила его слова мимо ушей.

— Мы придем завтра, — успокоила она мать. — Может, тогда побудем подольше. — Твердо посмотрев на доктора Хансона, она подтолкнула детей к двери.

Все остальные также вышли из палаты, и за ее порогом врачи уже начали прощаться, но их задержала Микаэла, велевшая детям идти за Ребеккой.