Голоса эпохи. Избранная проза и поэзия современности. Том 1
Шрифт:
Наира Григори
Родилась в Ереване. Окончила Ереванский медицинский институт. Работала в Институте хирургии им. Микаэляна. В 1994 году переехала в Москву, где продолжала работать врачом. Публиковать рассказы начала в соцсетях. Публиковалась в сборниках издательства «Четыре»: «Призвание писатель», «Мелодии весны»,
Вера и любовь
Переругавшись с родными и уйдя в никуда, точнее за неземной любовью в шалаш к Евгению, Вера не давала о себе знать целых три года.
Мать и отец, никогда до этого не ссорившиеся и жившие душа в душу, почти перестали общаться. В глубине души они обвиняли в уходе дочери друг друга, при этом каждый казнил и себя тоже.
Евгений не понравился им сразу. Мать винила себя, что не пресекла их связь ещё на этапе ухаживаний, а отец – за категоричность («Или мы, или он!»).
В итоге Вера, наскоро собрав вещи, ушла… и полностью растворилась в пространстве. Как будто и не было их весёлой нежной девочки с ямочками на щеках и заразительным смехом.
Время нанизывало череду пустых и скучных дней, рана не затягивалась и начинала кровоточить при виде завитка на шее чужой девочки, от обрывка звонкого смеха, от Вериных вещей, тут и там попадающихся на глаза во время нечастых уборок.
Дом, когда-то весёлый, щедрый и гостеприимный, который держался матерью в идеальной чистоте, зарос пылью и как-то угас. Как будто с Верой ушла вся жизненная энергия, питавшая этот маленький заводик счастья.
Через месяц после её ухода, когда пришло осознание неотвратимости Вериного шага, мать позвонила подруге дочери и узнала, что Евгений увёз её в Москву, так как только в Москве его таланты могли бы реализоваться. Таким образом они узнали, что ей пришлось бросить институт за полгода до его окончания.
После этого в их с мужем жизни остались только работа, магазин и тлеющая надежда на звонок от дочери. Их молчаливое отчаяние как будто создало ров вокруг крепости, куда не пытались проникнуть ни друзья, ни родственники когда-то счастливой семьи.
Спустя три года, как-то вечером, привычно выполняя ритуал отхода ко сну, они вздрогнули оттого, что в дверь кто-то забарабанил: «Тётя Рая, дядь Миша, это я, Маша, откройте!» – кричала соседка.
Наскоро накинув халат, мать побежала открывать дверь.
– Машенька, что случилось?
– Быстро, быстро! Телевизор! – Маша бросилась к телевизору и включила один из центральных каналов. На экране в каком-то фольклорном одеянии пела Вера, и за её спиной в составе группы играл Евгений. Это был песенный
Мать с отцом стояли как каменные изваяния, не шелохнувшись даже после того, как передача закончилась, а Маша вышла за дверь, щёлкнув замком.
Отец подошёл и выключил телевизор.
– Ты помнишь, как она пела в музыкальной школе? – произнесла мать.
Не получив ответа, она продолжила:
– Может, она просто не хотела учиться на экономическом? А мы не поняли?
Отец внезапно разозлился:
– Она сама туда захотела, её никто не заставлял!
– Но мы и не поощряли её талант…
Отец перевёл на неё тяжёлый взгляд:
– Как мы ещё должны были поощрять её талант? Ты водила её в музыкальную школу, на конкурсы. Потом она окончила музыкальную школу, и этот этап в её жизни закончился. Она сама не продолжила свои занятия и решила поступать в институт. Мы её никогда не принуждали.
И, как-то чересчур возбудившись, отец закричал:
– Единственный раз, когда мы её предостерегли, просто предостерегли, она собрала вещи и ушла!
– Нет, не предостерегли! Мы поставили ультиматум! А разве можно ставить ультиматумы влюблённой женщине?
– Тоже мне женщина! Просто запутавшаяся девочка, возомнившая, что обрела неземную любовь! Да к кому! Этому прощелыге, бездельнику, который даже говорил с ней командами! «Вера, мы уходим!» – передразнил его тон отец.
– Ты по-прежнему считаешь, что она девочка. А она взрослый, сформировавшийся человек. И давай я не буду говорить, на какие жертвы пойдёт любящая женщина!
– Пока эта женщина пошла на одну лишь жертву – бросила родителей.
– Мы сами её вынудили, – крикнула мать в спину уходящему отцу.
Он захлопнул за собой дверь в гостиную, куда перебрался спать три года назад. Комната Веры так и осталась пустовать. Туда уносились все предметы – напоминания о ней. Но входить туда решалась только мать – убрать время от времени пыль и проветрить.
Наутро мать, еле дождавшись приличного времени, позвонила подруге дочери.
– Леночка, здравствуй! Ты можешь дать номер Веры?
– А что это вы заинтересовались Верой? Три года ни слуху ни духу, а тут, как только она стала знаменитой, вам понадобился её телефон?
Вокруг сердца матери образовался глубокий ров, и туда ухнуло, больно ударившись о дно, сердце.
«Ничего, это всего лишь глупая девочка, она не поймёт», – успокоила себя мать.
– Нет, Леночка, просто отец болеет. Может, Вере хотелось бы знать об этом, – соврала она.
– Я спрошу её. Если захочет знать, сама позвонит, – дерзко кинула та в ответ и оборвала разговор.
На следующей неделе они, не сговариваясь, включили телевизор и молча уселись в ожидании начала песенного конкурса. Среди лиц, голосов и света они слышали лишь чистый, звонкий голос Веры и видели лишь её слёзы, когда та поняла, что их не пропустили на следующий этап.