Голоса пьеса ч2

Кедров Константин Александрович

Грустный сижу у реки.

Крик кальмара.

Я.

Руку засунул в карман.

Ничего не нашлось там.

Боря.

Ночью в ментовке узнал —

Сапоги на подковах.

Я.

Осень. Стипендии

нет.

А бывало...

Боря.

Встретил сокурсницу...

Сколь горячи ягодицы.

Я.Много лет спустя получил от Бори письмо.

Боря."Живу в Свердловске. Жена вельми пригожая библиотека".

Я.Именно так, в его стиле: нельзя понять, кто пригожая — жена или библиотека. А позднее я узнал, что "вельми пригожая библиотека" упрятала Борю в психушку. В истории болезни указан главный признак сумасшествия: "Верит в бога, читает Бердяева". Так и сказано. И ни у кого никаких сомнений.

Боря.Бывало, наслушаешься в школе, как плохо живется в странах капитализма, придешь домой и всю ночь рыдаешь. Какое счастье, что Ленин родился и всех нас спас. В деревне люди доверчивы, и все по-другому. Мой одноклассник увидел в лесу у реки, как голая восьмиклассница из реки выходит. Плавки колом! Та бежать. Догнал, повалил. В городе бы по судам затаскали, а она только и сказала: "Наконец-то!"

Я.Однажды Боря вернулся после каникул сердитый, хмурый.

Боря.Познакомился с директрисой детского сада. Вельми пригожа и молода. Залегли в сено. Над нами звездное небо. Я ей Ломоносова:

Открылась бездна, звезд полна.

Звездам числа нет, бездне дна.

А она мне в ответ:

Время, милый, идет,

Время катится.

Кто не пьет, не ебет,

Тот спохватится.

Пушкинист.Умирает один профессор и все на книжные полки смотрит. Вокруг него ученики. Спрашивают: "О чем все думаете, глядя на эти книги?"

Профессор.Да вот вспоминаю, как на практике в колхозе лежим мы с однокурсницей на стогу сена. Я только на нее, стог под нами проваливается. Я опять на нее, а он еще глубже проваливается. Так ничего и не вышло. Вот я и думаю, взять бы все эти книги да подложить ей под жопу.

Я.У меня же на практике в колхозе был с однокурсницей совсем другой случай. Только вышли, взявшись за руки, из сельского клуба, как погас свет, и наступила бархатная непроглядная тьма. Мы думали теперь только об одном — как дойти хоть

до какого-нибудь жилья. Шли наугад, словно с закрытыми глазами. В полной тьме на бугристой земле невозможно соразмерить шаги. Поэтому после каждого шага, если какой бугор, то желудок в горле, а внутренности отрываются, да еще и ступни из пазов вывинчиваются. Грязь и лужи уже не в счет, это само собой. Коровьи лепешки обдают дерьмом из-под подошв, а ноги разъезжаются и скользят. Когда мы вошли в помещение, где все же горел огарок свечи, на нас невозможно было смотреть. Казалось. Что это никогда и ничем не смоется, и жизнь закончена навсегда.

Боря.А ведь Христос прав: мир прост, как это движение руки.

Я.Только ничего нет сложнее такого движения. Попробуйте научить робота, чтобы он нежно положил руку именно на плечо, а не на голову, и при этом не придавил, не поранил, а приласкал. Вся кибернетика, вся высшая математика задействована, а такого робота никто не создал.

Боря.И никогда не создаст.

Я.Это как в поэзии. Хоть на уши становись, а лучше Хлебникова и Маяковского не напишешь. А если напишешь, то сам станешь Хлебниковым.

Надежда Владимировна.Нет, не люблю я деревню. В войну они с нас три шкуры сдирали. За кринку молока увозили шкаф. Крестьянин — собственник и единоличник. Ничего нет страшнее собственника-единоличника.

Я.Мама заблуждалась. Какие же они собственники, если у них не было ни земли, ни пенсии, ни зарплаты, а мифические трудодни. Нет, никакие не единоличники они, а типичнейшие крепостные колхозники. Люди, лишенные всего, стремятся, чтобы и все другие ничего не имели.

Песня Высоцкого (у костра).

Бог с ним, с тренером, он тренер неплохой,

и бог с ним.

а теперь я занимаюся борьбой

и боксом.

Студент по кличке Билл.

Хуй с ним, с тренером, он тренер неплохой,

И хуй с ним.

А теперь я занимаюся борьбой

И...

Чем же он занимается?

Я.Так мы и заснули у костра, не найдя рифму на "хуй с ним". Утром лес огласился радостным криком Билла.

Билл.Нашел, нашел! Брусьем!

Я.Чем-чем?

Билл.

Хуй с ним, с тренером, он тренер неплохой,