Голоса прошлого
Шрифт:
Ведь чудес, как всем известно, не бывает.
Ничто не предвещало беды. Стандартный осмотр нового пациента, девочки четырнадцати лет. Стандартный случай: прогерия Эммы Вильсон. Уже проступившая седина, признак надвигающегося обвального срыва…
Почему я не подумала о Сихранав? Почему не вызвала Итана? Не дождалась доктора Девлятова?
До сих пор не знаю.
Есть правда такая теория, теория энергии души. Наставник, помню, относился к ней скептически. Но если действительно у каждого из нас существует определённый запас этой энергии, конечный запас, который формируется в момент зачатия за счёт запасов родителей или,
При этом как сам человек, так и окружающие совершают необъяснимые с точки зрения глупости, каждая из которых сама по себе ничего не стоит, но все вместе они приводят к летальному исходу.
Вот и в тот день. Мы с Эльвирой занялись девочкой, и всё, шло как обычно, по накатанной уже дорожке. Я сосредоточилась на ребёнке и совершенно упустила из виду Эльвиру, а когда вышла в нормальный режим, обнаружила, что напарница медленно, как в дурном кино, сползает по стене и диагностика выдает такое дерьмо, что впору самой терять сознание. Стремительный распад личностной матрицы, полная остановка электрической активности мозга, – при ещё работающем сердце и лёгких…
Потом мне объяснили, что произошло, в тонких частностях. Эльвира очень хотела доказать, что ничем не хуже меня. Но она была ординаром. Хорошим доктором, но ординатором, как раз из тех, о ком не уставал говорить мне Сергей Семёнович. И вот она потянулась за мной, желая не отстать, а всего лучше – превзойти, а я вела коррекцию как считала нужным. В обход требований доктора Девлятова. На пределе возможного. Возможного – для меня...
Я держала её, держала, пыталась вытянуть, я не верила и не хотела верить, но как вернуть ушедшую за порог душу? До сих пор никому не удавалось. И оставалось только смотреть в бессильной ярости, как тает, растворяясь в общем эмо– фоне тёплый цвет её живой ауры, как уходит жизнь из оставленного душой тела…
Не верьте досужим разговорам. Душа – есть. Мы, целители, хорошо это знаем. Эта тёплая волна, последний привет от уходящего… Всё, смерть.
Я не сорвалась в истерику. Меня ударило оцепенением. Ударило, замуровало в набитый колючей ватой короб, поставило в тёмный погреб, подальше от живых. Вокруг вскипела суета, но я отнеслась к ней безразлично. Пустота… И гневные лица собратьев по паранорме.
– Ламберт, с тобой невозможно работать!– гневно высказался Сергей Семёнович. – Ты постоянно передёргиваешь на себя, подставляешь свою голову под неоправданный риск, и это не могло не окончиться тем, чем окончилось! Работать в паре с данной коррекцией прямо запрещено; ты об этом знала, но, видно, самодовольно решила, что умнее всех, и отлично справишься без контроля со стороны. Со своей пятой категорией! С отсутствием ранга! Без допуска в инфосферу. Вот что, дорогая, с такими настроениями нечего тебе в профессии делать! Иди самовыражопываться куда– нибудь в другое место, а здесь тебе не цирк, тут госпиталь и ответственность за человеческие
– Энн, в самом деле, – поддержал Девлятова Итан. – Что на тебя нашло?
Пустота отошла, и меня затрясло. Я не знала, чем им возразить, потому что они были правы. И в смерти Эльвиры виновата, конечно же, я. Она верила меня, доверяла, она была ведомой, и – погибла; я должна была предвидеть!
– Оставьте ребёнка в покое, – резко сказала Сихранав, и, видно, добавила что– то телепатически, потому что они больше ничего не сказали вслух, но мне довольно было их лиц и взглядов.
Сихранав же присела рядом, обняла меня за плечи. Истекающий от неё упругий ток целебной силы принёс облегчение телу, но не душе. Я ткнулась ей в плечо и разрыдалась. Она гладила меня по голове, как маленькую, и говорила мне:
– Бросайте их, перебирайтесь к нам в Тойвальшен– Центр. У нас не кидают в пекло детей. Вам ведь двадцати ещё нет… у нас активная практика разрешена только с двадцати трёх… А фобию вашу мы вылечим. Забудете о ней насовсем, вот увидите…
Я не могла ей ответить, да она и не ждала ответа.
– Пойдёмте, вам надо прилечь…
Дальше было никак. Похороны. Расследование. Оправдали, кстати, и зря. Я не утаивала свою роль в случившемся. На телепатическом допросе утаишь! Но меня оправдали. Взыскание получили Девлятов и Итан с формулировкой «преступная халатность». Не уследили. Что– то им ещё было. Но учитывая паранорму, полностью от работы в госпитале не отстранили, заморозили только наш проект. Целителей мало. Чтобы лишить целителя лицензии и провести над ним коррекцию на подавление паранормы, этому целителю, прямо скажем, надо очень и очень постараться…
***
Через несколько дней я пришла в кабинет к доктору Девлятову. Мне было страшновато от того, что я собиралась сказать. Но отступать уже было нельзя.
– Сергей Семёнович, – сказала я. – Надо поговорить.
– Хорошо, – он отложил книгу, сложил руки домиком. – Я тебя слушаю.
Признаться ему оказалось невероятно трудно. Вообще– то, уходить я собралась решительно, только думала, что отправлюсь всё– таки в Тойвальшен– Центр, по рекомендации Сихранав. И собиралась в самое ближайшее время поговорить с ней об этом. Но вмешалось непредвиденное.
Случай. Судьба. Подарок от фатума. Не знаю, как ещё обозначить случившееся.
Пока я была отстранена от работы, я ходила в тир, на психодинамические стрельбище и на прочие такие же побегайки и стрелялки, чтобы хоть как– то выплеснуть накопившуюся усталую злость. Я часто поступала так и раньше, но сейчас меня скрутило особенно крепко. Там– то ко мне и подошёл один человек…
Он назвался эмиссаром от Альфа–Геспина. Сказал, что наблюдает за мной несколько дней, и то, что видит, ему нравится. Предложил попробовать себя на совершенно ином уровне.
– Вы ничего не теряете, Энн, – убеждал он меня. – Вас никто не убьёт, если не справитесь.
– А если справлюсь?– спросила я у него.
– А если справитесь, тогда поговорим предметно…
Я справилась. И было ещё несколько подобных тестов, тоже справилась. И… о Тойвальшен– Центре я забыла напрочь. Да, я поступила импульсивно, плюнув на всё и решившись на отборочные испытания. Не надеялась, что пройду, если честно. Но – прошла... К собственному изумлению прошла.
Я свела кончики пальцев, выдохнула. И только потом решилась: