Голоса прошлого
Шрифт:
– Сергей Семёнович, – сказала я. – Я проведу паранормальную коррекцию, но при одном условии: не вмешивайтесь!
– Ламберт…– начал было он.
– Не надо было вызывать, если сомневались!– огрызнулась я. – Время!
Окно допустимых воздействий сужалось с каждой секундой. Ещё немного, и не смогу ничего сделать вообще, девочка умрёт с гарантией. Пока шанс у неё ещё оставался.
… а книгу профессора Таркнесса доктор Девлятов не читал, мелькнула фоном мысль. Иначе он бы знал, что сейчас надо делать. Хотя бы в общих чертах!
Я привычным движением
Да, я рисковала. Собой. Мне может не хватить опыта, мне может не хватить знаний, и силы тоже может не хватить, а грань, за которой начинается паранормальный срыв, в трансе определить крайне сложно. Но все мы всегда ходим по грани. Мы все. Всегда.
Я положила ладони девочке на виски. Что же ты творишь, дурёшка?! Тебе всего четырнадцать, живи! Без инфосферы жить можно, без телепатии тоже можно жить, привыкнуть и жить, я вот, к примеру, живу, привыкла, и ничего, и ты живи!
Паранормальная коррекция началась.
***
Я открыла глаза, ощущая себя очень неправильно. Должна была стоять, а – лежу. Что за?..
– День добрый, – хмуро сказал мне доктор Девлятов.
Я обнаружила, что да, лежу. На компенсационной постели, в реанимационной палате. А мой старший смотрит на меня очень неодобрительно. С таким характерным прищуром. Сердце заранее ушло в пятки: сейчас начнётся разнос.
– Я что– то пропустила? – виновато спросила я
– Пропустила, – агрессивно подтвердил он. – Четверо суток глубокой комы, двое суток поверхностной, консилиум профессоров паранормальной медицины со всего локального сектора Солнца, и чтоб меня разорвало!– не выдержал он под конец фразы. – Ламберт! У тебя голова на плечах или гнилая кочерыжка?!
– Что
с девочкой? – быстро спросила я.
– В коме. Поверхностной… Не заговаривай мне зубы!
– Не кричите на меня, – сказала я, морщась. – На победителей не кричат…
– Твою– то мать, – отозвался он на это сердито. – Ещё одна такая победа, и мы поставим вопрос о твоей профнепригодности.
Угроза была нешуточной. Целитель не вправе брать на себя безнадёжные случаи, не вправе распоряжаться своей жизнью так. Потому что подобное самопожертвование – пример для юных. Которые сгорают в первый же год интенсивной практики именно на синдроме всемогущего спасителя. Я видела несколько раз у сокурсников паранормальный срыв после коррекции по безнадёжному случаю. Страшная, неотвратимая и неизбежная смерть! Такое не лечится. Ничем. А начинается всё с неадекватной оценки собственных сил. И я, получается, прошла сейчас по той же самой грани…
– Скажи мне ещё, что больше не будешь, – сердито выговорил Девлятов, остывая.
– Не скажу, – вздохнула я. – Но я… я поняла… Я могу пойти домой? К дочери.
– Куда?! Лежи. С девочкой твоей всё хорошо. Есть
Вечером Эльвира Званцева привела ко мне Нохораи. Девочка крепко обняла меня и долго не отпускала. А потом сказала, напряжённо и зло:
– Ты же говорила! Ты же обещала, что больше умирать не будешь!
Я погладила её по кудряшками:
– Но я не умирала, солнышко.
– А что? Что ты делала?!– возмутилась она.
Я поймала взгляд Эльвиры. Она только головой покачала. Позже она расскажет мне, в какую истерику сорвалась бедная Нохораи, когда я потеряла сознание прямо в палате интенсивной терапии. Как долго её не могли успокоить. И как страшно она спала потом, практически сутками, просыпаясь лишь на пару– тройку часов. Классический случай телепатической зависимости, скажет мне детский врач. Когда ребёнок сливает своё сознание с сознанием взрослого. Взрослый не чувствует или чувствует слабо, а для малыша такая связь означает полную потерю индивидуальности. Чем младше ребёнок, тем сильнее искажения, возникающие в его личностной матрице. И если не провести ментокоррекцию по разделению сознаний вовремя, то хорошего не жди.
Ещё и это. Подобные процедуры болезненны. Нохораи, правда, маленькая ещё, она благополучно забудет, но несколько дней ада нам обеспечены. Всё– таки, детей– телепатов должны воспитывать телепаты, и если бы мать девочки была жива… Но у Ликессы Балиной не было шансов. Второй ранг и внутренняя Служба Безопасности Менлиссари…
Я в очередной раз помянула злобным словом проклятых ольров в целом и Ми– Скайона лантарга в частности. Принесло их на наши верфи… не могли мимо пройти.
Куда ни кинь, что ни зацепи, везде натыкаешься на гадов. На последствия поступков этих гадов. На само их существование. Убила бы всех! Удалила бы из организма Вселенной как инородное тело, будь у меня такая возможность. Ненавижу!
Если не произошло необратимого паранормального срыва, восстанавливаешься быстро. На седьмой день мне разрешили вернуться домой, на одиннадцатый – выйти на работу. Сначала, разумеется, меня посмотрели независимые эксперты, тоже свои, целители, в смысле. Первой гориории. Федерального уровня. И, несмотря на сердитое мнение доктора Девлятова, к работе допустили…
С Сергеем Семёновичем я не то, чтобы поссорилась, но холодок не таял. И пусть. Мне было как– то уже всё равно. Я бы дёргалась год назад, даже полгода, но сейчас будто перегорело что– то и лопнуло. Мне было на удивление всё равно…
Свободные дни я использовала, чтобы помочь Нохораи. Горького веселья хлебнули обе полной ложкой. Но это надо было пережить, как сильную боль при вправлении вывиха. Немного боли перед полным и окончательным выздоровлением – не такая уж тяжёлая плата. Я видела взрослых, страдавших телепатической зависимостью от партнёра либо родственника или даже собственного животного– компаньона: печальное зрелище. Подобной судьбы для маленькой Нохораи я не хотела. Пришлось терпеть.
Но у неё снова погас взгляд, а я снова не могла удушить за это того, кто был виновен.