Голоса трех миров
Шрифт:
— Так, значит, ты пр–росто без говор–рилки.
Новая дробь хвостом из угла.
Обидно. Дюша р–расстр–роится. Р–расстр–роится стр–рашно. Ах какой он пр–рекрасный пар–рень. Пр–росто прекр–расный. Мой др–руг. Это я пр–риду- мал называть его Дюшей. А ты слышал, как он меня любит? И уж Лар–ри умный, и уж Лар–ри кр–раси- вый, впр–рочем, все это пр–равда. Знаешь, Тр–резор. Я буду так тебя называть, потому что настоящего твоего имени не знаю. Знаешь, Тр–резор, я ведь на языках бессловесных говор–рить умею. Вот по–собачьи «иди за мной» знаешь как будет? — Попугай хрипло пролаял три раза. — Так? Вижу, что так, по глазам вижу. Можешь даже не долбить по полу своей молотилкой. Кстати, Дюша не единственный мой др–руг ср–реди людей. Еще
А что с тобой делать? Отпр–равим обр–ратно, в «Школу Вер–рности», чтобы и ты получил говор- рилку. Что, обр–радовался? Нет? Ну ты р-разгильдяй! Тебе же будет лучше. Пока «Школу Вер–рности» не окончишь, говор–рилки не получишь. Ни хр–рена не получишь, как выр–ражается др–руг мой Сер–рега. Гений. Ох, гений. Что это ты загр–рустил? Сейчас пр–ридет Виктор-р, мы тебя и отпр–равим. Ты ведь бастар-р? Бастар-р. Значит, в «Плоды любви», вер- рно? Вер–рно. Я там вашего учителя знаю — Кер–рби. Достойнейший член сообщества. Всем бы такими быть. Слушай его и получишь свою говор–рилку. Да не скалься ты, как бессловесный. Навер–рное, в школе хулиганишь много. Ну, кажется, идет Виктор-р. А Дюша р–расстр–роится. Но ты ведь ему не нужен. Он мечтает о бессловесном, а ты всего лишь без говор- рилки. Да, опять не повезло Андр–рею. Здр–равствуй, Виктор-р!
Глава IV В ГОРОДСКОМ ЛЕСУ
Пустовато было на улицах города, если не сказать больше — пустынно. «Кажется, их здесь меньше, чем в нашем поселке», — отметил про себя Барди, неутомимо труся по теплому, почти горячему от солнца асфальту среди каменных и бетонных плоскостенных черных и серых, сверкающих обширными зеркалами тонированных окон, громадин многоэтажных домов. Он слышал от Керби, что дома здесь высокие, но что они такие высокие, не мог даже представить. Люди говорят: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» — и теперь Барди был с ними согласен. А вот раньше считал по–другому, потому что, как и все собаки, слышал лучше, чем видел.
Но где сами–то люди, где обитатели этих мрачных громадин, куда они спрятались? Вот уж кого тут не видно и не слышно. Собаки, правда, ему попадались. У Барди хватило смекалки обойти с подветренной стороны, прячась в кустарнике, двух скучающих постовых — ротвейлера и черного терьера на пропускном пункте города, там, где дорога из поселка ныряла под полосатый шлагбаум. Потом уже на улице города мимо него промчался легкий пятнистый долматин в дурацкой цветастой накидке и — о ужас! — в маленькой цилиндрической шапочке. В зубах — за яркую ленточку — он нес какую–то коробку. Еще с десяток важных, самодовольных, сытых собак разных пород, статей и мастей Барди встретил во время своих блужданий. Все они куда–то спешили, и никто не то что не подошел к нему познакомиться, поздороваться, обнюхаться, перекинуться парой фраз (хотя шеи у всех у них, само собой разумеется, украшали блестящие говорилки), никто даже не удостоил Барди косого взгляда. Так ему, по крайней мере, казалось. Раз пять он видел вездесущих кошек. Он немного недолюбливал их, беспринципных, по его мнению, существ, но как примерный воспитанник «Школы Верности» никогда не позволил бы это выказать — ведь они тоже члены сообщества, а терпимость — залог бесконфликтного сосуществования.
Птиц
«За весь день в городе я встретил только троих, и всех в одном месте, — продолжал анализировать свои наблюдения Барди. — Маловато». Впечатление усиливалось тем, что ему казалось, будто он находится в городе уже до л го–долго.
Неудачливый выпускник «Школы Верности» ошибался. Прошло всего два часа с тех пор, как он очутился в городских пределах, и четыре, как пересек границу поселка, продравшись наружу через дыру в ограде, проделанную нехорошим незнакомцем.
Затею догнать удаляющийся автобус он оставил раньше, чем тот скрылся из виду. Потом обманутый Барди с минуту, вывалив язык, вентилировал легкие и приводил свои мысли в порядок, что было не так–то просто. Еще около минуты он растерянно ходил кругами и сидел на дороге, провожая тоскующим взглядом скрывшийся за поворотом автобус.
Затем поднялся и потрусил в сторону города, постепенно переходя на быструю рысь, потом на полугалоп и, наконец, помчался во всю прыть, занося перед толчком задние ноги за передние. Дожидаться следующего автобуса он просто не мог. Мало того, что ему нестерпимо стыдно было бы попасться на глаза кому- нибудь из поселковых, его просто не пустили бы в кузов. Без говори л ки вход в город закрыт для всех поселковых, а стало быть, и в автобусе ему делать нечего.
Отмахав около тридцати километров по извилистому шоссе под раскочегарившимся солнцем, в город он вбежал уже не так лихо — усталость давала себя знать.
Долго он блуждал по пустынным улицам и искал, сам не зная чего. Почему–то ему казалось, что все вот- вот наладится, что–то произойдет, кто–то ему поможет или он сам найдет выход из сложившейся ситуации. Положение, в котором он теперь оказался, было действительно крайне серьезным, если не сказать отчаянным.
Бесплатный транслятор выдавался выпускникам «Школы Верности» только раз и навсегда — по ее окончании. Электронная защелка смыкалась на шее намертво, открыть ее можно было лишь специальным лазерным ключом с индивидуальным цифровым кодом, подбрать который не смог бы и за год даже электронный шифровальщик. Правда, Чека утверждал, что существуют такие взломщики среди людей, которым и это по силам, но Чеке Барди не очень–то верил. Тем более что в Книге ничего про это не написано.
Все же Барди знал: в случае утраты или непредвиденной поломки можно приобрести другой транслятор, но только за плату и сняв прежний, обратившись для этого в Регистратуру служащих, где хранились все данные, включая коды замков на каждого выпускника «Школы Верности». Но, во–первых, это нельзя было сделать без посредника–поручителя, которым мог быть лишь кто–нибудь из людей, и лучше, чтобы это был «старший друг». Во–вторых, в таком случае желательно предъявить вышедший из строя транслятор и убедить Комиссию защитников Кодекса, что поломка произошла не по вине хозяина транслятора, в противном случае его ждало наказание. И наконец, надо было иметь средства на приобретение нового устройства.
Если Крис и мог бы выступить в этом деле посредником, то средств, чтобы купить новую говорилку, у него не было. Ни одной единицы. Да и стыд–то какой! Он потерял ошейник после драки. А драка с поселковыми — одно из нарушений Кодекса, которое не могло остаться безнаказанным. Скорее всего Барди лишили бы транслятора еще на год. Вынести такое унижение — выше его сил.
А хуже всего то, что теперь Барди не мог ничего заработать. Без гармошки он никому не нужен. Более того, в городе его скорее всего не примут. Бессловесным вход в город запрещен. Барди знал это. Но возвращаться в поселок не собирался. Хотя на что он надеялся в городе, объяснить не мог. В чудо его научили не верить.