Голова королевы. Том 1
Шрифт:
— Милорды и господа, — воскликнула она, — избави меня Бог приветствовать мой народ актом мщения! Я прощаю тем, кто оскорбил меня, и готова верить, что все это проистекло из боязни, что я потребую, чтобы моя вера была господствующей в государстве. Объявите всенародно, что я желаю только мира и согласия, что я предоставляю каждому его веру и далека от намерения возбуждать религиозные распри, но при этом прошу и проповедников учения Кальвина осторожно судить о тех, кто принадлежит к иной церкви.
— Да благословит
Дружный клик воодушевления сопровождал Марию, покидавшую зал, и она могла утешить себя, что в этот час завоевала не только преданность своих вассалов, но и сердца своих лордов, то были уже не просто подданные, но поклонники, которые смотрели на нее восторженными глазами и почтительно целовали край ее одежды.
— Наши прелести еще не поблекли в горе и печали! — с улыбкой сказала она Марии Сэйтон, придя к себе в парадную комнату.
— Государыня, — прошептал Джэмс Стюарт, последовавший за ней, — предоставьте сиять вашему очарованию, и вся Шотландия падет к вашим ногам.
— Милорд Джэмс, довольно плохо, что мне приходится сызнова завоевывать ее!
— Ваше величество, вы порвали связи с отечеством и теперь, когда вы снова налаживаете их, вам мешает то, что ваше сердце осталось за морем, а в вашей свите есть лица, желающие стоять к вам ближе ваших верных подданных.
— Вы намекаете на маркиза Боскозеля? Я сделала ему выговор за его вчерашнюю выходку. Слишком большое участие к моей особе мешает ему осознать, что мы уже не во Франции.
— Это напоминание о Франции бросает тень на вашу будущность, Франция принесла нам междоусобную войну, она выказывала нам плохую дружбу в тяжелые времена. Можете ли вы сердиться на нас за то, что мы хотим иметь вас целиком, а не вполовину, что нас оскорбляет, когда эти кавалеры хвастаются, что стоят к вам ближе, чем мы, — да, когда они намекают, что намерены защищать вас против вас же самих?
Мария покраснела.
— Лорд Джэмс, — сказала она, — вы — мой ближайший родственник, и я назначила вас первым слугой моей короны. Кого обвиняете вы в том, что он оскорбил вас?
— Я ни на кого не жалуюсь, — ответил Стюарт, — я только предостерегаю. Если бы мне понадобилось жаловаться, то я бы сам потребовал удовлетворения. Но я не желаю огорчать по пустякам сердце моей королевы.
— Сердце? Милорд Джэмс, моему сердцу ближе те, которые указывают мне средство приобрести любовь Шотландии.
— Неужели это — правда? Государыня, сердце королевы — не то, что сердце женщины…
Мария покраснела сильнее под испытующим взором Стюарта. Она догадалась, куда он метит, и ее гордость была
— Милорд, — возразила она, подняв голову, — сердце женщины я оставила во Франции, на могиле моего супруга. Вам следовало бы знать это и щадить меня. Но я догадываюсь, куда направлено ваше подозрение. Мой секретарь, маркиз Боскозель злоупотребляет моим доверием? Неужели он оскорбил вас?
— Он принял за личную обиду мой выговор. Прикажите, как мне ответить ему. Друга королевы я пощажу, а дерзкого француза проучу охотно.
— Пусть войдет маркиз Боскозель! — приказала Мария, вызвав слугу.
Слуга позвал маркиза.
Боскозель вошел с высоко поднятой головой, но, когда встретил взгляд Марии, кровь застыла в его жилах.
— Маркиз, — сказала королева, — лорд Джэмс — мой первый министр, самый ближайший мой поверенный. Кто хочет служить мне, тот должен повиноваться ему. Я надеюсь, вы избавите меня от печального долга пожертвовать испытанным другом воле моего первого министра.
— Ваше величество… — запинаясь, вымолвил Боскозель. Но королева резко перебила его.
— Маркиз, мне не надо ни объяснений, ни оправданий. Пока я прошу. Подайте лорду руку, а милорд Джэмс пускай сочтет это испрошенным у меня удовлетворением.
— Государыня, я — оскорбленная сторона. Вы требуете слишком многого!
— Маркиз прав, — вмешался Стюарт. — Я употребил выражение, оскорбившее его, по поводу этого выражения, а не по сути дела, я готов просит прощения.
— Ах, — улыбнулась Мария, бросив на Боскозеля почти презрительный взгляд, — лорд Стюарт благороднее вас и действительно предан мне.
Не успела она договорить, как Боскозель бросился к ее ногам и воскликнул:
— Требуйте моей жизни, она принадлежит вам! Что мне сделать, чтобы примириться с лордом Джэмсом, раз вы хотите, чтобы я уступил ему? Лорд Джэмс, если я вас оскорбил, простите меня. Если вы оскорбили меня, простите, что я не принял покорно стыда. Когда Мария Стюарт требует, я превращаюсь в совершенно безвольного слугу.
Стюарт понял, что имеет дело с сумасбродом и что королева не разделяет этой страсти, и теперь успокоился.
— Вы видите, — улыбнулась Мария, многозначительно переглянувшись с братом, — что он — фантазер и чересчур поддается бурным вспышкам в своем усердии. Поднимитесь, Боскозель, я хотела примирения с лордом, но никак не вашего унижения.
Тут она слегка поклонилась и жестом руки отпустила их обоих.
— Маркиз, — сказал Стюарт, когда они вышли из комнаты, — я сознаюсь, что был к вам несправедлив, и стыжусь победы, которая, собственно, была поражением для меня. Вы любите королеву, а я — только слуга. Значит, вы стоите к ней ближе меня. Согласны вы пожать мне руку?