Голова с дыркой
Шрифт:
"Оп-па!
– подумал Анатолий.
– Да старичок вовсе не так прост и смирен, каким выглядит!"
Старичок-чудотворец (это имя, скорее всего, могло за ним закрепиться, в понимании Анатолия), перешагнув порог дома и превратившись в радушного хозяина, болтал без умолку.
Он и по дороге допекал Анатолия бесконечными рассказами о важности проводимых экспериментов, сетовал на недостаточность экспериментального материала (интересно, какой материал он имел в виду, принимая во внимание дыбу?), намекал на неограниченные интеллектуальные возможности, которые раскроются перед тем, кто воспользуется
Не обошёл стороной и материальную выгоду:
– Едва Император узнает о моих успехах, - закатив глаза, вещал он, - как осыплет меня золотом!
"Ну вот, - брезгливо подумал Анатолий, - и здесь золото! Вместо того, чтобы стремиться стать исполином духа и корифеем мысли, вновь в конечном счёте - презренный металл! Ну и занимался бы трансмутацией элементов в золото, как примитивные алхимики!"
Анатолий решил прервать словесные излияния старичка, нелицеприятно но образно охарактеризованные кем-то как "словесный понос". Понятно, что, не имея благодарных слушателей, а лишь "экспериментальный материал", старичок - ещё и в силу возраста - имел необходимость выговориться. Так не лучше ли направить разговор в более правильное русло?
– Прошу прощения, профессор, - Анатолий долго колебался, не зная, как обращаться к старичку, и постарался выбрать, на его взгляд, самое неотразимое. Слово "академик", хоть и являющееся более весомым, звучит менее напыщенно, нежели "профессор".
– Меня давно занимают вопросы человеческого мышления. Не могли бы вы немного просветить неуча? А именно: почему одни люди, стоит им упасть, полностью утрачивают человеческую личность, превращаясь в несмысленных младенцев, а другие умудряются и спать лёжа!
Говоря так, Анатолий имел в виду разбойников Водилы. Среди них находилось много "обычных" людей, в местном понимании, то есть с дырками в голове. Однако они спокойно спали и лежали у костра, и никакие мозги ниоткуда не сочились. Более того, по разговору и поведению они ничем не отличались от таких же, кто до жути боялся расплескать содержимое своей башки. И не без основания: Анатолий вспомнил возничего. Стоило тому опростать каску в бочку на телеге - пусть он наклонил голову и мозгов вылилось больше - как превратился в лучшем случае в полуторагодовалого ребёнка.
– Это элементарно, - поморщился старичок. Анатолию так и захотелось добавить "Ватсон", но он удержался. Однако про себя добавил.
– Всё дело в анатомических особенностях черепа. У одних череп сплошной, без внутренней полости, а открыт лишь снаружи. Такие черепа очень прочны, но, к сожалению, вмещают очень мало мозга. И людям с такими черепами приходится основную часть мозгов держать в наружных ёмкостях. Я классифицировал бы этих индивидуумов как людей с внешним мышлением. Говоря другими словами, все мозги у них находятся в ямке, в углублении черепа, и поэтому им необходимо прибегать ко всякого рода надстройкам, увеличивающим вместимость черепной коробки.
– Понятно, - протянул Анатолий. И на всякий случай пощупал свой головной убор. "Пусть старичок думает, что я беспокоюсь из-за себя".
– У других индивидуумов коническая верхняя крышка является перегородкой, скрывающей под собой довольно обширную полость, в которой и размещается основная часть мозга.
– старичок непроизвольно прикоснулся к застарелому шраму у виска.
– Но зато вместимость черепа несравнима с рассмотренными в первом примере! Они и так достаточно умны - за счёт большей вместимости черепной коробки. И мало того! Их череп в сечении можно изобразить следующим образом, в виде обратного ведра, - старичок схватил со стола лист бумаги и нарисовал странную конструкцию, на первый взгляд напоминающую перевёрнутое ведро с сильно вдавленным внутрь днищем - до половины.
Анатолий рассматривал сделанный "профессором" рисунок, и ему пришло в голову лучшее сравнение. Когда-то он гостил у прадедушки, и тот показывал ему то, с чем его собственный дедушка ходил в школу. Чернильница-непроливайка!
"Цивилизация чернильниц-непроливаек!" - подумал Анатолий.
Прежде Анатолий видел головы, наполненные мозгами доверху. Тогда они казались похожими на вёдра с тестом. Если же мозгов становилось значительно меньше, обнажалась внутренняя часть головы, имеющая вид усечённого конуса. А центральное отверстие в нём показывалось совсем редко. И размеры имело различные.
– Имея такое строение головы, - продолжал "профессор", - данным индивидуумам можно практически не беспокоиться о наклонах, поклонах, и даже о лежании!
И он победоносно посмотрел на Анатолия:
– Их мозги не выльются ни в коем случае! Исключения составляют, пожалуй, особо резкие движения, толчки, удары... да ещё вот эта штука, - он ткнул рукой в сторону "пожарной помпы" и зябко передёрнул плечами.
– А вам приходилось ею пользоваться?
– хмуро спросил Анатолий.
– Наука требует жертв, - туманно отозвался старичок.
– Мне настоятельно требовалось выяснить, при каком минимальном количестве мозгов человек ещё сохраняет в себе личность, при каком - его можно называть человеком, а при каком наступает летальный исход.
– Ну, и при каком?
– мрачно поинтересовался Анатолий.
– А вы знаете, - старичок победно посмотрел на Анатолия, - ни при каком!
– То есть?
– не понял Анатолий.
– Уточните.
– Ну и тупой же вы, батенька! По всему видно, что ваш череп относится к первому типу.
– А всё же...
– настаивал Анатолий.
– Ну, хорошо. Я...
– старичок запнулся, - выкачивал мозги из подопытных полностью. Так, что в голове ничего не оставалось. И они не умирали! Более того: они продолжали жить! И активно заполняли свою мозговую полость. Сначала чем попало, что попадётся под руку, но далее весь собранный... гм... мусор естественным образом перерабатывался, и появлялись обычные стандартные мозги.
– А откуда вы брали... подопытных?
– мрачно спросил Анатолий.
– Разве опыты на живых людях разрешены?
– Ничего страшного, это не люди, а нищие, побирушки - словом, отбросы общества... И вот что я установил: если я возвращал мозги на место вскоре после того, как провёл первую процедуру, то люди даже сохраняли память. В том числе и память об операции, - он многозначительно поднял палец.
– И... начинали панически бояться меня. И старались как можно скорее убежать, не считаясь ни с какими средствами.