Голова сахара. Сербская классическая сатира и юмор
Шрифт:
Он встречался со многими депутациями, в том числе и с депутацией своего уезда. Сплошь именитые и уважаемые люди, столпы края. Прекрасный букет крестьян и горожан; на троих новые парусиновые жилеты, купленные специально для поездки в Белград. Депутация его чествует, и он принимает почести. На вопрос, могут ли они рассчитывать на его возвращение, он обещает вернуться и даже дает зарок не браться больше за перо, если не получит назначения в их уезд, и наконец просит сказать без стеснения, кто за последние два года особенно их притеснял, чтоб он по-свойски расквитался с ними. Когда отбыли из Белграда последние депутации, отправился
Его приняли как нельзя лучше. От служителей и до министра все были с ним ласковы и приветливы; и ничего удивительного, ведь все — от министра и до служителя — были новые люди, все до одного его единомышленники! Служитель даже втянул в рукав зажженную цигарку, когда с ним разговаривал! Только господин Пера свернул себе цигарку и прикурил ее, как служитель вышел из кабинета министра, не затворив за собой дверь, громко произнес его имя и доложил, что господин министр ждет его. Тот встретил его самым любезнейшим образом, приветливой улыбкой и дружеским рукопожатием, сказал, что будет иметь его в виду, пусть он только немножко потерпит.
Встретив такой прием и получив такое обещание, господин Пера вышел довольный и радостно затопал вниз по лестнице с цигаркой служителя, которую по рассеянности взял вместо своей.
Только он вышел, как господин министр распорядился принести ему служебное дело господина Перы, а затем спросил господина начальника канцелярии: известен ли он ему и что он из себя представляет.
— Порох, господин министр! — ответил начальник канцелярии, погруженный в бумаги.
— Как это порох? — удивился господин министр.
— Порох! — повторил начальник канцелярии и сделал жест рукой, словно хотел сказать: сохрани бог!
ГЛАВА ВТОРАЯ, И ПОСЛЕДНЯЯ
С того дня господин Пера ничего не ждал с таким нетерпением и ничего не читал с таким жадным интересом, как официальную «Сербскую газету». Только ее он и читал, да и то из-за декретов, весьма частых и пространных. Шли дни, выходил номер за номером официальной газеты, а обещание господина министра все еще оставалось обещанием.
Поустроились почти все, кто ждал и надеялся. Не стало старых посетителей; все реже попадаются перешитые униформы с костяными пуговицами. На каждом шагу можно встретить того, кто спорол со своей полицейской или ведомственной униформы костяные пуговицы и пришил металлические, хранившиеся вместе с жениными драгоценностями в ожидании лучших времен, которые наконец настали; на каждом шагу встречаются те, кто, сбросив фетровую шляпу, надел форменную фуражку, получил суточные, дал отвальную, не отдав долги, и исчез в провинции. А вместо старых посетителей появляются новые, опять же в перешитых мундирах, с костяными пуговицами на месте металлических. Из старых остался один-единственный господин Пера.
Объявили новые выборы. Избрали новую скупщину, куда вошли одни сторонники правительства, стало быть, и его собственные, — а он по-прежнему не у дел!
Сердитый на министра, все еще не сдержавшего слова, господин Пера начал ворчать и роптать. Когда его спрашивали: «Как дела?», он коротко отвечал: «Никак. Уму непостижимо!» И яростно пускал
Он снова отправился к господину министру. О нем доложили, впустили в кабинет, но принял его не министр, а начальник канцелярии.
— Сударь, — начал господин Пера, — если ожидание идет на пользу, то я, ей-богу, наждался досыта!
— Не кипятись, — говорит господин начальник, — ты не один!
— Ей-богу, я остался совсем один!
— Как это один? — удивился господин начальник.
— А так! — отвечает господин Пера. — Все давно уже порасселись по местам, словно на именинах. И кого только нет, как на поминках!.. А друг и «наш человек», как вы изволите выражаться, может и подождать… Как надо проводить на курорт супругу господина начальника или очернить ни в чем не повинных людей в газетах, посылают за господином Перой, а как раздавать места и чины, то дают Павлу Павловичу, злейшему врагу нашей партии…
— Приходится! Что поделаешь, и противников надо переманивать на свою сторону!
— Верно, а нам… Когда… — начал было господин Пера, но осекся и только рукой махнул.
— Полегче… полегче! — наставляет его господин начальник. — Как говорится: тише едешь, дальше будешь.
— Ну уж коли мы перешли на пословицы, у меня тоже есть: куда ни кинь, все клин.
Господин начальник лишь взглянул на него, можно сказать, резанул взглядом и холодно спросил:
— Итак, чего ты, брат, хочешь? Говори прямо.
— Хочу место, и как можно скорее!.. Я не какой-нибудь новичок… Я за эти принципы борюсь целых семнадцать лет… и вправе…
— Разумеется, вправе, кто говорит, что не вправе?
— Итак, я прошу… я требую место, и я не оставлю вас в покое до тех самых пор, пока не получу его!.. Посмотрите, кто ходатайствует за меня! — сказал господин Пера и подал ему несколько запечатанных конвертов.
Господин начальник стал вскрывать конверты, смотреть на подписи и бегло просматривать содержание. На одном письме, однако, он задержался дольше.
— Хорошо, хорошо, посмотрим, может быть, что-нибудь получится, — сказал он и углубился в чтение письма.
— И еще я попросил бы по возможности сделать так, чтоб у меня не пропали восемь лет три месяца и одиннадцать дней предыдущей службы. В свое время мне уже засчитали три года и семь месяцев… Теперь дело за скупщиной.
— Хорошо, хорошо, сделаем, — обещает господин начальник, не отрываясь от письма на розовой бумаге. Явно довольный; он крутит усы и ухмыляется.
— Ведь за меня просит не какая-нибудь шушера… А, вы читаете письмо госпожи Цайки! Прочтите, что пишет и господин Таса, поставщик, и депутат Еша. Еша никогда не кутил без меня; только запьет, тотчас за мной посылает, велит хоть связанного привести, если сам не пойду!.. И господин Таса, поставщик, как устроит застолье, без меня куска в рот не возьмет!.. Эти люди хорошо меня знают; вот прочтите и убедитесь сами, какого они обо мне мнения.