Головнин. Дважды плененный
Шрифт:
Нынешнему россиянину, наверное, покажется чудным представить где-нибудь поблизости от Владивостока или Советской Гавани речку Американку, а неподалеку музейный заповедник, называемый, к примеру, форт Американец, с атрибутами жителей запада США времен начала XIX века.
А между тем на современной карте Соединенных Штатов, в Калифорнии, в сорока милях к северу от Сан-Франциско и по сей день несет свои тихие воды речка Славянка, а на берегу ее высятся крепостные стены форта Росс. Внутри крепостных стен приютилась православная часовня, дом, в котором размещался
Сюда-то и устремилась из Новоархангельска «Камчатка», покинув Ситхинский рейд. На переходе океан не однажды показывал свой бурный нрав, задавал перцу, а на подходе к форту Росс взыграл не на шутку. Три дня лавировал шлюп неподалеку от открытого всем ветрам рейда, дожидаясь хорошей погоды.
Накануне Головнин в присутствии Матюшкина объявил офицерам и гардемаринам:
— Сей океанский переход экзаменовал Федора Федоровича. Во всех случаях он ревностно и умело правил вахту. Отныне наравне с вами своей властью допускаю его исполнять должность за мичмана. О том в приказе объявлю и оказией отошлю аттестацию. Прошу любить и жаловать, — Головнин скупо улыбнулся, — и поздравить Федора Федоровича.
Все сразу загалдели. Первым Матюшкина схватил за руку Феопемт Лутковский. Гардемарин не чаял в нем души.
Перебивая всех, баском, Никандров предупредил без намеков:
— Нынче же в ужин, Федор Федорович, с вас причитается. Надеюсь, не будем откладывать приятную церемонию по традиции моряков…
Из форта Росс заметили шлюп, и к борту на байдарках с алеутами сноровисто подошел правитель крепости Иван Кусков. Сухощавый, с продолговатым лицом, одного роста с Головниным, доброжелательно улыбался:
— А мы поджидаем с часу на час нашего «Кутузова» с капитаном Гагемейстером из Монтеррея, приняли было вас поначалу за него.
Тут же он отослал одну байдарку с алеутами на берег, распорядился немедля доставить на шлюп свежую провизию, овощи, зелень. Головнину с первого взгляда понравились деловитость и ревность Кускова, его манера по-человечески обходиться с алеутами. Часа через три на шлюп привезли в изобилии все обещанное, и тут же Головнин распрощался с Кусковым.
— Нынче мне важно перехватить Гагемейстера, а к вам я еще наведаюсь.
Командир «Камчатки» не зря спешил. У самого выхода из залива Святого Франциска показался трехмачтовый бриг, под всеми парусами выходивший в океан. На гафеле реял флаг компании.
— Поднять флаг, выстрелить пушку! — скомандовал Головнин, и, не уменьшая парусность, шлюп направился к якорной стоянке. На «Кутузове» заметили сигнал, бриг повернул на обратный галс. За время маневра «Камчатка» ушла далеко, «Кутузов» не мог тягаться с ней в скорости. Видимо, Гагемейстер не разгадал намерений Головнина, и, снова изменив курс, бриг пошел прочь из залива, удаляясь в океан.
Собственно, Гагемейстер и не мог знать, что это за корабль под Андреевским флагом и кто его командир. Он покинул Кронштадт задолго до снаряжения «Камчатки»…
Головнину пришлось все-таки развернуться вслед за «Кутузовым». Откликнувшись
— В Новоархангельске мне поведали, что испанцы не особо жалуют русских, — объяснил Головнин, — а мне запас нужен немалый провизии, дров и прочее. Ты-то, верно, с ними ладишь?
— Ранее было от них немало неприязни, — ухмыльнулся Гагемейстер, — доходило до угроз с их стороны, что мы, мол, здесь не по праву. Но Кусков молодцом, все с ними уладил, и нынче они к нам благоволят.
В порту Монтеррей, где стали на якорь «Камчатка» и «Кутузов», Гагемейстер представил Головнина испанскому губернатору Пабло Висенте. Старик радушно принял русских моряков. Он любезно выслушал Головнина, распорядился готовить все необходимое для плавания и пригласил командира «Камчатки» и офицеров на обед. После ухода «Кутузова» испанцы еще не раз зазывали в гости Головнина и его спутников. Головнин в долгу не оставался, испанцы не единожды наносили ответные визиты на шлюп, их потчевали по-русски. Головнин восхищался плодородием Калифорнии, чудесным климатом.
— Ваш край, видимо, есть частица рая, — сказал он без лести губернатору.
— О, вы еще не все видели, посетите наши католические миссии Святого Франциска, Святого Карла, — добродушно улыбнулся в ответ Пабло Висенте, — навестите святых отцов, они приглашают вас и ваших офицеров и будут вам очень рады. Я дам вам прекрасных лошадей.
Не привыкшие к верховой езде офицеры, однако, быстро освоились с новым способом передвижения. Кони понесли галопом незнакомых седоков, но ни один из них не свалился с седла. Тренированные скакуны сами, без понуканий, меняли ритм хода, осторожно спускались с крутых склонов.
Монахи приветливо, колокольным звоном встретили русских гостей.
Падре водил их по миссии, показывал обширные поля, где трудились сотни обращенных в христианство индейцев. Прилегающие сады с грушами, яблоками, персиками, оливками тянулись на многие мили…
Гостей потчевали на славу, угощали вином и шоколадом. После обеда хор мальчиков-индейцев распевал «священные песни», играла музыка.
«Земля здесь чрезвычайно плодородна, а маис и бобы составляют главную пищу индейцев, говядину дают им редко, пища к обеду и ужину выдается им из общественной кухни».
Настырного русского капитана всюду сопровождал Матюшкин. Заглядывали они и в жилища индейцев. «… Живут они уже не в шалашах, а в нарочно построенных для них каменных хлевах, ибо лучшего названия им не могу дать: длинный ряд строений в вышину не более одной сажени, а в ширину на полторы или на две, без полу и потолку, разделенный простенками на участки длиною так же не более двух сажен, из коих в каждом маленькая дверь и окно в соразмерности, — можно ли иначе назвать, как не сельским двором для домашнего скота и птицы? В каждом таком участке живет целое семейство; о чистоте и опрятности и говорить нечего: у хорошего хозяина хлевы чище бывают».