Головоломка
Шрифт:
— Понятно, пап.
Когда они все расходились по своим делам, я услышал, как папа прошептал Рамбуте:
— Еще одно дополнительное дежурство ночью? Что ты об этом думаешь?
— Я видел их, — сказал я Хассу, когда мы ложились спать. — Ты должен был меня поддержать. Ведь ты, кажется, мой брат?
— Но я не видел их, Макс, — резонно заметил он. — Если бы я их видел, то обязательно бы тебя поддержал. Но я не видел.
— Тогда, черт тебя побери, ты увидишь их сегодня ночью, когда они появятся, чтобы перерезать тебе горло. Вот увидишь.
Я уснул очень поздно, чувствуя себя
24 августа, остров Кранту
Где-то далеко в темноте раздался громкий треск.
Я резко подскочил в кровати.
Еще несколько разрывов, но более тихих.
Это был ружейный выстрел!
— Хасс! — прошипел я, придвигаясь к его кровати. — Они здесь!
Но постель была пуста. Моя рука коснулась только хлопковой простыни.
Так где же все?
Вскоре я нашел их. Они все были во дворе. Взрослые стояли у наблюдательных отверстий, пробитых с четырех сторон нашего частокола. Сквозь них они просунули дула своих винтовок. Натягивая шорты, я видел, как Рамбута дернулся от отдачи, после выстрела из винтовки. Джорджия и Хассан скрючились за рядом старых стальных нефтяных бочек. Я подбежал к папе.
— Я же тебе говорил! Я был прав, верно? — с ликованием закричал я, несмотря на то, что трясся от страха.
— Макс, сейчас не время вспоминать, кто что говорил, — ответил папа, который выглядел очень встревоженным. — Там фонарь — справа от тебя, Грант! — прокричал он.
— Вижу! — Грант выстрелил, и из лесу раздался чей-то вопль.
— Если сейчас не время, то я не знаю, когда оно наступит! — горячо выкрикнул я. — Если бы ты послушал меня, то нас не застали бы врасплох!
— Нас и не застали врасплох, сынок. Лоррейн заметила их фонари.
Но я не мог это так оставить. Я был унижен, и хотел получить извинения, пока всех тут не перестреляли:
— Просто скажи, что я был прав. Ты можешь это сделать, даже не поворачиваясь ко мне. Просто скажи мне: «Извини, Макс, ты был прав, а я ошибся». Я говорил тебе уже три раза. А ты просто не слышал.
— Господи Боже ты мой, Макс!
— Папа, ты никуда не годишься.
— Нет-нет, не говори так! Хорошо, хорошо, ты был прав, а мы все ошибались…
Его винтовка дернулась, когда он нажал курок.
— Нет, не вы ошибались. Никто больше не называл меня лгуном. Только ты.
— Хорошо, только я, — процедил отец сквозь зубы. — Я был не прав. Все, я это сказал. А теперь прячься за нефтяными бочками вместе с Джорджией и Хассаном и не высовывайся. У них оружие, пробивающее бамбук. Насквозь.
Как будто в подтверждение его слов, пуля пробила бамбук прямо над папиной головой, оставив огромную дыру с рваными краями.
— Рамбута, Лоррейн, Грант — вторая линия обороны! — крикнул папа, отходя от изгороди. — За бочки!
Я тоже скользнул за них.
Когда мы построили частокол, взрослые еще поставили старые нефтяные бочки в круг, а потом заполнили их песком. Из них получилась очень прочная башня в центре нашего укрепления. Через внешние стены можно было пробиться, но тогда нападающим пришлось бы преодолеть хорошо простреливаемую зону, чтобы добраться до нашей круглой стальной башни. Пули могли
— Мы до вас доберемся! — закричал голос с сильным акцентом откуда-то из-за ограды. — Лучше впустите нас! Вам все равно от нас не сбежать! Мы окружили вас! Почему бы, господа, вам не сдаться превосходящей силе? Мы вполне можем быть мягкими и снисходительными, если вы не доставите нам проблем!
— Приходите и вытаскивайте! — заорал Грант в ответ, не посоветовавшись ни с кем. — Мы вас будем ждать!
Никто и не спорил.
— Стреляйте во все, что двинется, — сказал папа.
Я понимал, что все это означает. Если бы был хоть один шанс, что, сдавшись, мы останемся в живых, Грант, папа да и все взрослые не упустили бы его. Я предположил, что взрослые знают, что если пираты доберутся до нас, то всех нас перебьют. Это было очевидно. Я ничего не говорил Джорджии и Хассу, мы просто сгрудились на маленьком пятачке между бочками и тряслись от страха. Да и не было никакой необходимости говорить. Поэтому мы молчали.
Некоторое время мне казалось, что пули так и свистят со всех сторон. Это был просто ужас. Рейдеры, кажется, вовсе не заботились о том, что их выстрелы попадают куда угодно, только не в цель. Они просто палили примерно в том направлении, где были мы. Деревяшки, обломки веток и листья летели во все стороны. Свиньи визжали в кустах. Это был сущий ад. Наши козлы сходили с ума в своем сарае. Царил полный бедлам.
Через некоторое время у меня появилась надежда, что у пиратов скоро кончатся боеприпасы. Да если бы! Видимо, они хорошо знали, сколько патронов у них с собой, а, как сказал Грант, патроны дешевы. Их можно ящиками покупать где угодно. Никто и не спросит: «Зачем тебе столько? Ты что, пират? Тогда мы не продадим тебе боеприпасы!»
В Америке их можно купить всего за несколько центов, я сам видел в фильме.
Наши родители же стреляли только тогда, когда видели цель или думали, что у них есть шанс поразить врага. У нас-то не было неограниченного запаса боеприпасов, как у пиратов. Никто из нас и не предполагал, что нам придется с кем-то сражаться.
Через некоторое время стрельба слегка приутихла.
Было очень темно. Мы почти ничего не видели, но и рейдеры тоже. Как только кто-нибудь из них включал фонарик, он сразу становился великолепной мишенью. Даже не надо было видеть человека — достаточно было стрелять в свет. А когда они подожгли часть бамбуковой ограды, мы увидели их всех как на ладони.
Папа, Рамбута, Лоррейн и Грант выстроились в линию и стреляли через промежутки между бочками. Рейдеры сейчас находились в худшем положении по сравнению с нами, потому что мы знали остров и местность вокруг нашего укрытия. Рейдеры же толпились в темноте, не зная, какая тропинка куда ведет.
Короче, после того, как из поджога бамбуковой изгороди ничего не вышло, пираты, кажется, отступили в тропический лес. Некоторое время они осыпали нас отборной руганью, свистом и насмешками, говоря, что вспорют нам животы, как рыбам, и изрубят на кусочки. Один из них все время спрашивал нас, хорошо ли нам слышно, как он точит свой нож на камне.