Голубая роза. Том 2
Шрифт:
Когда я спустился в подвал, два костлявых парня с редеющими волосами и настриженными бородами, одетые в разномастные части военной формы, устанавливали посреди зала складные стулья. Толстый усатый священник в одежде, засыпанной пеплом, стоял перед видавшим виды столом и пил из бумажного стаканчика кофе. Все трое удивленно посмотрели в мою сторону. В углу стояло старомодное пианино, на стенах висели иллюстрации к Библии и раскрашенные карты Святой Земли. Бетонный пол был покрыт коричневыми пятнами. Я чувствовал себя так, словно снова оказался в подвале Холи-Сепульхры.
Два костлявых ветерана кивнули мне, продолжая расставлять стулья. Священник подошел ко мне и взял за руку.
– Добро пожаловать. Я отец Джо Морган, но все здесь называют меня просто отец Джо. Вы ведь здесь первый раз, не так ли? Как вас зовут?
Я сказал ему свое имя.
– И вы конечно были во
Я сказал, что действительно был во Вьетнаме, и отец Джо налил мне кофе.
– Мы стали собираться здесь, чтобы посмотреть, не сможем ли чем-нибудь помочь друг другу. В наше время никогда не знаешь, кто захочет к нам присоединиться. У нас тут есть ребята, побывавшие на Гренадах, в Панаме, участвовавшие в операции «Буря в пустыне».
Фред или Гарри скользнул по мне острым презрительным взглядом, который относился явно не ко мне.
– В общем, чувствуйте себя как дома, – продолжал отец Джо. – Мы здесь для того, чтобы быть вместе, понимать и поддерживать друг друга, так что ведите себя непринужденно. Здесь нет запретов. Правда, Гарри?
– Почти что, – отозвался один из ветеранов.
К шести в подвал спустились еще семь человек. Трое из них были одеты так же, как Фред и Гарри, остальные – в костюмы или спортивные куртки с брюками. Все они в основном знали друг друга. Все мы были примерно одного возраста. Как только мы расселись по стульям, пятеро, включая священника, зажгли сигареты.
– Сегодня у нас двое новеньких, – сказал священник, выпуская большое облако серого дыма. – И я хочу, чтобы все мы представились по кругу и назвали подразделения, в которых служили. А потом пусть говорит тот, кому есть что сказать.
Боб, Франк, Лестер, Гарри, Тим, Джек, Гровер, Пи-Ви, Хуан, Бадди, Бо. Номера батальонов и дивизий. А потом вертлявый маленький человечек по имени Бадди сказал:
– Что ж, как некоторые из вас, возможно, помнят из моего рассказа двухнедельной давности, я был водителем грузовика в Кэм Ран Бей.
Я тут же почувствовал разочарование. Именно это и запомнилось мне по собранию ветеранов, которое я посетил лет пять назад, – рассказы о войне, которой я никогда не видел, о войне, которая не была похожа на войну. Бадди уволили с работы, и его девушка сказала, что, если он снова начнет сходить с ума, она от него уйдет.
– А что ты делаешь, когда сходишь с ума? – спросил кто-то. – Что такое, по ее мнению, сходить с ума?
– Я не могу разговаривать. Я лежу весь день в постели и смотрю телевизор, но практически не вижу его, понимаете? Я как слепой и глухой. Как дыра в земле.
– Когда схожу с ума, я бегу, – сказал Лестер. – Просто срываюсь с места, не понимая, что я делаю, и бегу в таком страхе, что даже не могу остановиться. Мне кажется, что кто-то преследует меня.
Джек, мужчина в темно-синем костюме, сказал, что когда ему становится страшно, он берет ружье и лезет на крышу.
– Ружье не заряжено, но я начинаю целиться в людей. И думаю о том, что началось бы, если бы я стал стрелять. – Мы все смотрели на Джека. Он пожал плечами. – Это помогает.
Отец Джо поговорил немного с Джеком, а я ненадолго отключился от происходящего, гадая, через сколько времени прилично будет встать и уйти. Хуан рассказал длинную историю о своем друге, который застрелился, вернувшись из патруля. Потом опять долго говорил отец Джо, а Бадди начал тем временем ерзать на стуле. Он хотел, чтобы мы сказали ему, что ему делать с девушкой.
– Тим, ты так до сих пор ничего и не сказал, – подняв голову, я увидел, что отец Джо смотрит на меня блестящими глазами. То, что он говорил Хуану, видимо, растрогало его самого. – Вы хотите чем-нибудь поделиться с группой?
Я хотел покачать головой, но тут перед моими глазами встала вдруг одна сцена, и я сказал:
– Оказавшись во Вьетнаме, я попал поначалу в похоронную команду в Кэмп Уайт Стар. Одного из моих товарищей все называли Бегун. – Я описал то, что проделал Бегун с телом капитана Хейвенза.
Несколько секунд все молчали, а потом Бо, один из ребят, одетых в остатки старой формы, произнес:
– Есть одна вещь, о которой я никак не мог перестать думать. Я даже не видел толком, что там случилось, но это засело у меня в голове.
– Так расскажи нам, – велел отец Джо.
– Это случилось в провинции Дарлак, в одном из отдаленных районов, на севере, – Бо наклонился вперед и уперся локтями в колени. – Это наверняка прозвучит немного странно. – Прежде чем священник успел что-то вставить, Бо наклонил голову и взглянул краем глаза в мою сторону. – Но то, что – Тим? – то,
Все сидящие в кругу пробормотали, что они, мол, тоже видели много такого.
– Но в тот раз мы словно вошли в город призраков. Дело в том, что мы заблудились, нас вел лейтенант, только что прошедший подготовку, и он просто не мог прочитать карту и завел нас неизвестно куда. Мы ходили кругами, и лейтенант был единственным, кто не понимал, что происходит. Остальные же сказали себе и друг другу: черт с ним, он считает себя вожаком – так пусть ведет. А когда вернемся на базу, пусть сам объясняется с начальством. Так мы бродили три-четыре дня, а потом лейтенант начал что-то понимать. И тут до нас стал доноситься запах дыма. Но не запах горящего дерева, а совсем другой запах – запах горящих домов. Как только ветер дул с севера, в воздухе пахло золой и мертвым мясом. И очень скоро запах стал таким сильным, что мы поняли, что находимся где-то совсем рядом с его источником. Теперь у лейтенанта появилась миссия – он мог спасти свою задницу, если принесет из похода что-нибудь стоящее – господи, да даже необязательно стоящее – просто принесет хоть что-нибудь. Итак, мы продолжали углубляться в джунгли, а запах становился все сильнее и сильнее. Пахло так, словно подпалили скотобойню. Кроме того, вокруг нас не было никакого шума – ни птиц, ни обезьян, ни насекомых, которых мы слышали до этого каждый день. В джунглях было тихо, как в пустыне, вокруг не было никого, кроме нас. Примерно через полчаса мы дошли до этого места, и все буквально остолбенели. Это была не деревня, не лагерь. Напоминало небольшой городок, большая часть которого была сожжена, а остальное догорало. По обгоревшим доскам можно было сказать, что поселение окружал еще недавно забор из толстых бревен. Но это был настоящий маленький городок с пересекавшимися под прямым углом узенькими улочками, вдоль которых стояли сгоревшие хижины, от которых остались только дыры в земле. И тела. Множество тел, великое множество тел. Кто-то свалил их все в большую кучу и попытался сжечь, но привело это только к тому, что тела развалились на части. Все это были женщины, дети и несколько стариков. Ярды – первые ярды, которых мне довелось увидеть, и все они были мертвы. Вонь была неимоверная, от этого резкого запаха даже слезились глаза. Похоже было, что этих людей поставили в кружок, а потом взорвали. Мы не могли произнести ни слова. Невозможно говорить о том, чего не понимаешь. В дальнем конце городка виднелись остатки стены из глины, вся земля возле которой была залита кровью. Я увидел разобранную винтовку М-26, валявшуюся у большого чугунного котла, висевшего над дымящимся костром. От винтовки оторвали затвор, а дуло было погнуто. Я заглянул в котел – лучше бы я этого не делал. Я увидел кости, плавающие в каком-то желе. Длинные кости, словно от бедер. И грудную клетку. А потом я увидел то, на что было совсем уж страшно смотреть. Рядом с костями в котле плавал ребенок. Разрезанный пополам – просто разрезанный пополам поперек живота. От верхней части до нижней был примерно фут – все это пространство занимали кишки. Это был мальчик. Наверное, годовалый. И он не был обычным вьетнамским ребенком, потому что у него были голубые глаза. И нос не такой, как у вьетнамцев, а прямой, как наш. – Бо сплел руки на коленях и несколько секунд молча смотрел на них. – Это было все равно что убивать своих. Все равно что убивать своих. Я не мог этого больше выносить. Я сказал себе, что все это слишком ужасно, и теперь я буду думать только об одном – как выбраться из этого ужасного места. Я сказал, себе, что с сегодняшнего дня я больше ничего не вижу и не слышу – только выполняю приказы.
Отец Джо выждал несколько минут, кивая головой, затем спросил:
– Тебе легче думать об этом теперь, когда ты рассказал об этом нам?
– Не знаю, – Бо вдруг замкнулся в себе. – Возможно.
Джек нерешительно поднял руку.
– Я не хочу больше забираться на крышу с ружьем. Мы не могли бы поговорить об этом еще немного?
– Ты слышал когда-нибудь о силе воли? – спросил Лестер.
Собрание закончилось чуть позже, но Бо исчез почти в ту же минуту. Я помог Гарри и Фрэнку расставить стулья вдоль стен, пока отец Джо объяснял мне, как много я получил, побывав на собрании.