Голубое зарево (в сокращении)
Шрифт:
Звезды, звезды, звезды... От них и от мыслей, связанных с ними, мозг разрывался на части.
Он представил себе античастицу в виде ослепительно яркой звездочки, которая влетает из ускорителя в сосуд, из которого выкачан весь воздух. Она завертелась по кругу вначале быстро, затем все медленнее и медленнее, и вот, наконец, остановилась, повисла в пространстве, вся сияющая, ослепительная... А затем она начала медленно падать вниз под действием силы тяжести. "Все тела притягиваются друг к другу...", - послышался голос школьного
Античастица медленно падает. Наконец, она касается стенки и взрывается, как фейерверк. Опять звезда...
МЮЛЛЕР
1.
Френк давно хотел встретиться с Мюллером, но как-то бессознательно откладывал встречу. Знакомясь с его расчетами и теоретическими построениями, он сразу почувствовал в этом незнакомом ему человеке огромную интеллектуальную силу, ту силу физика-теоретика, перед которой обычно преклоняются даже самые блестящие экспериметаторы.
Сам незаурядный теоретик, Френк ощутил себя мальчишкой по сравнению с незнакомым ему Мюллером. Масла в огонь подливал Родштейн.
– Ну, как?
– обычно спрашивал он сиплым пропитым голосом, заглядывая через плечо Френка, когда тот читал тетради Мюллера.
– Гениально. Гигант! Невероятно!
– Кушайте на здоровье, - говорил Родштейн и, зло хихикая, уходил к своей аппаратуре.
Это "кушайте на здоровье" и удерживало Френка от встречи с Мюллером.
И вот однажды в воскресный вечер он все же решил встретиться с Мюллером. Он долго слонялся по берегу моря и наконец подошел к причалу. Часовой одобрительно кивнул, и Френк, усевшись за руль моторного катера, отправился на остров Сардонео.
Когда он подъезжал к берегу, его немного лихорадило. С трудом сдерживая волнение, он полез за сигаретами и обнаружил, что забыл их в лаборатории. Это несчастье совершенно повергло его в панику, так как он знал, что теперь никакими средствами ему не удастся скрыть свое волнение.
– Где живет доктор Мюллер?
– спросил он у часового на другой стороне пролива. Тот кивнул в сторону одноэтажных домов.
– Сигареты у тебя есть, парень?
– спросил Френк.
– На посту не разрешается. Оставляем в караульном помещении.
К дому он шел медленно, обдумывая, как он начнет разговор с Мюллером. Все обычные обращения казались ему глупыми и вульгарными. А тут еще эти проклятые сигареты...
Ноги как-то сами, без участия сознания, несли Френка к дому. У двери он остановился и посмотрел на освещенное окно. Вот здесь рождается то, чем мы, как пауки, питаемся. Чужие мысли.
Он постучал.
– Разрешите войти?
– спросил Френк чужим голосом и приоткрыл дверь.
В комнате он увидел человека возле радиоприемника. Из приемника доносилась тихая музыка. Она показалась Френку знакомой. Бетховен, вспомнил он. Сердце его на мгновенье сжалось.
– Я вам не помешал?
– спросил он громче.
Мюллер вскинул голову и взглянул на Френка. Несколько секунд они молча разглядывали друг друга.
–
– А, входите, входите, - Мюллер улыбнулся и поднялся со стула.
Френк прошел в комнату, подошел к радиоприемнику и зачем-то повернул ручку громкости.
– Бетховен?
– спросил он.
– Да. Героическая симфония.
– Напоминает вам родину?
– Да, - ответил Мюллер просто. Несколько минут они молча слушали музыку. Френку показалось, что Мюллер совершенно о нем забыл.
– Вы знаете, мне показалось, что я уже когда-то вас видел...
– Так обычно говорят, когда хотят познакомиться с девушкой, - произнес Мюллер чуть насмешливо.
– Вы мне не верите?
– Нет, почему же, верю. Впрочем, какое это имеет значение?
"Конечно, он считает меня одним из шайки Семвола", - с горечью подумал Френк.
– Кстати, вы хотели закурить. Сигареты на письменном столе в соседней комнате, - сказал Мюллер, не отрываясь от приемника.
Музыка становилась громче и величественнее. Френк встал и прошел в соседнюю комнату. Несколько секунд он стоял перед письменным столом, заваленным бумагами и книгами. Они были освещены резким кругом яркой настольной лампы. Под пепельницей он увидел листок бумаги, исписанный его собственной рукой. Это была формулировка очередной задачи.
– Мне не очень нравится, как вы ставите задачи. Сразу чувствуется, что у вас не европейская школа.
Френк резко повернулся и увидел в ярко освещенном прямоугольнике двери Мюллера.
– Чем вам не нравятся мои формулировки?
– спросил он.
– Мелочной конкретностью. Вы, наверное, думаете, что чем больше вы сужаете задачу, тем легче ее решить.
Френк на минуту задумался.
– В теоретической физике в подавляющем большинстве случаев значительно проще разобрать более общую задачу, а затем из нее получить частное решение. Вот, например, здесь. Смотрите...
– Верно, - пробормотал Френк, быстро пробегая глазами стройные ряды уравнений и формул.
– Вы правы. Это действительно методологический недостаток нашей математической школы. А может и больше - нашей узко коммерческой философии.
– Не знаю, относится ли это к вашей философии. Меня это сейчас не интересует.
– Напрасно, - прервал его Френк.
– Если вы хотите доискаться причин, почему мы (он постыдился сказать "я") так ставим теоретические задачи, вы должны смотреть на вещи более глубоко.
– Я просто не подозревал, что у вас существует особый подход к решению проблем.
– Увы, это так, - произнес Френк и вдруг снова почувствовал себя перед этим высоким голубоглазым блондином бестолковым мальчишкой, наделенным незаслуженной властью. Ему мучительно захотелось, чтобы Мюллер не думал о нем ничего плохого.