Голубое зарево (в сокращении)
Шрифт:
Семен откинулся на спинку стула и сладко потянулся.
– Дал бы пятерку, чтобы увидеть лицо Котонаева, когда он узнает, до чего я додумался!
Лицо Паушева стало серьезным.
– Вот что, лорд-хранитель. Так и быть, чтобы ты не мучался...
– А я и не мучаюсь.
– ...чтобы ты не мучался, я тебе раскрою страшную тайну. Только - между нами! И поклянись, что ты сейчас не побежишь к директору и не скажешь, что у тебя родилась гениальная идея.
– Да будет тебе, Сенька! Ну, вываливай свою идею.
–
Паушев встал, подошел к Самарскому и торжественно поднял сразу обе руки.
– Клянусь!
– гаркнул Самарский. Семен подошел к двери кабинета и повернул ключ. Потом на цыпочках подошел к письменному столу.
– Постреляем, только тихо... Сашенька, а что если формулу Эйнштейна прочитать шиворот-навыворот, предварительно разделив и правую и левую стороны на квадрат скорости света. Вот так. Это тебе что-нибудь говорит?
– Это известно любому школьнику.
– Вот именно, лорд.
Голос у Паушева был ласковым и предельно ехидным.
– Мы все время ломились не в ту дверь. Бараний эффект. Одного барана кидают за борт, остальные бараны совершенно добровольно, из солидарности, не моргнув глазом, следуют за ним.
Самарский нахмурился.
– Кого ты считаешь бараном?
– Сейчас это неважно. Он уже за бортом. Нужно спасать стадо. Так вот, вы, то есть мы, до сегодняшнего дня думали, что ищем способ массу превратить в энергию. А это в земных условиях - чушь!
– То есть?..
Паушев вдруг запнулся. Его глаза скосились в сторону, он прислушался. Тихонько подойдя к двери, он приложил к ней ухо. Лицо его застыло.
– Ты что?
– спросил его Самарский. Семен виновато улыбнулся.
– Сашенька, прости, но я тебе больше ничего не скажу...
Самарский вытаращил глаза. С ума он сошел, что ли? Семен продолжал виновато улыбаться, а его руки лихорадочно собирали со стола бумаги.
– Видишь ли, Саша, я не могу... Не могу тебе ничего рассказать. Дело в том... Да ты и сам знаешь... У нас в институте...
Самарский начал догадываться. Ему тоже стало немножко жутко.
– У нас в институте, говорят, завелся... Это, конечно, смешно. А кто знает? Главное, его ищут... Так что ты уж меня прости...
Оба они на цыпочках подошли к двери, бесшумно отворили ее и выглянули в коридор.
Там никого не было.
4.
– Ну-ка, покажите, что они тут сообразили?
Базанов повертел удочку в руках, растянул вложенные одно в другое звенья, вытянул ее на всю руку и сказал:
– Не пойдет.
– То есть?..
– растерялся Молчанов.
– Здесь все, как вы сказали.
– Слишком шикарная. Здесь с такими удочками сроду никого не видали. Если про эту удочку узнают мальчишки из колхоза, тебе от них не будет отбоя. Мы ее реконструируем. Ведь, насколько я понимаю, все дело в леске и вот в этом поплавке?
– Да. И в этой коробочке. Здесь магнитная
– Отлично. Мы вырежем палку из орешника и присобачим эту технику к ней. Господи, до чего же научные люди отрываются от жизни! Они думают, если требуют удочку, то ее нужно сделать как для выставки.
Николай поехал в пригородный лес и вырезал длинный неуклюжий прут.
Дома он до полуночи возился с новым удилищем, тщательно замазал грязью едва заметную тонкую плетеную проволочку. Сердце Николая сжималось в ожидании того, что он может "выудить"...
Здесь, у этой одинокой ивы на речке Комар, начиналась тонкая, как паутина, ниточка, которая тянется далеко, далеко. Один неверный шаг, и она оборвется! Сейчас абсолютно важно, чтобы она не оборвалась.
– Для ориентировки имейте в виду следующее, - сообщил ему Базанов. Человек работает в колхозе сторожем. Работа у него ночная. Поэтому он и может днем удить рыбу. Поняли?
– Понятно.
– Вот посидите и поудите с ним рядом рыбку. Хорошо?
Молчанов шагал по мокрой траве, обходя озеро. Было очень прохладно в это августовское утро, но он не чувствовал прохлады. Он шагал, как заправский рыбак, помахивая удочкой и банкой с червями.
Вода в речушке бежала к озеру еле заметными волнами. Изредка тишину нарушали лопающиеся пузыри болотного газа. Несколько раз прямо из-под ног в воду бросались перепуганные лягушки, опытные ныряльщики. Все было до того близко и до того знакомо, что просто не верилось, что в этой спокойной и мелкой речке могло происходить что-то чужое и тревожное.
А вот показалась и одинокая ива. На востоке посветлело, и она четко выступала на фоне розовеющего неба. Когда-то вдоль всего берега росли такие ивы, но они были очень старые и их подгнившие стволы уже не могли держать тяжелые кроны над водой. Теперь на берегу остались лишь сырые трухлявые пни.
Не доходя до ивы, Николай остановился, присел у такого пня и начал разматывать леску. Он наживил на крючок червяка и забросил его в воду.
Почти сразу же поплавок нырнул под воду, и Николай что есть силы дернул. Первая добыча! На крючке болталась небольшая рыбешка. Он снял ее и бросил в плетеную сетку, которую заранее укрепил на берегу.
Через несколько минут снова резкий клев, и опять добыча, на этот раз рыбешка покрупнее. Лов начался чертовски удачно, более удачно, чем ему хотелось бы. Он то и дело забрасывал удочку, и рыба не заставляла себя долго ждать.
– Как ловится, молодой человек?
Выло уже совсем светло, но солнце еще не взошло. Перед Николаем стоял тот самый старик, Калым.
Николай улыбнулся и кивнул в сторону плетеной сетки. Старик молча подошел к ней и посмотрел на рыбу.
– Мелочи. Неинтересно. Вы приспустите грузило поближе ко дну. Там иногда ходит щука. Щука стоит того, чтобы ее подождать.