Голубое зарево (в сокращении)
Шрифт:
– Да, - восторженно произнес Хейнс.
– Это совершенно правильно.
– Я думаю, доктор Хейнс, что лачугу, подобную этой, - полковник небрежно обвел рукой свой кабинет, - вы приобретете значительно быстрее, чем вы думаете. Мы верим, что истинные ученые найдут свое призвание в обновленном мире...
– Конечно, конечно...
– Прежде чем закончить наш с вами разговор, я должен задать вам несколько вопросов, чтобы иметь представление, как вас лучше устроить. Если вы, конечно, разрешите.
– О, да, да...
– Вы работали в Отдельной лаборатории,
Хейнс вздрогнул.
– Да, - ответил он тихо, не понимая, откуда господин Жорж знает такие подробности.
– Ваши исследования касались главным образом атомного ядра?
– Почти...
– испуганно прошептал Хейнс.
– Почему "почти"?
– Потому что собственно атомным ядром занимались другие лаборатории и институты, а мы пытались уйти несколько глубже...
– Как глубже?
– Мы занимались структурой частиц, из которых состоят атомные ядра, господин Жорж... Мы занимались структурой частиц, которые в физике называют "элементарными".
Семвол улыбнулся и, перегнувшись через стол, с виноватой улыбкой заметил:
– Вы меня извините, я в этих делах неуч. Поэтому прошу вас рассказать немного подробнее. Кстати, кажется, эти исследования были объединены под шифром "Омега"?
Хейнса охватил ужас. Его голос стал едва слышен.
– Да, господин Жорж. Вы очень информированы... Проект "Омега" разрабатывали под руководством доктора Роберто. Дело в том, что доктор Роберто, а также некоторые другие ученые теоретически предсказали еще до войны, что частицы, которые мы привыкли называть "элементарными", из которых построены ядра всех атомов во вселенной - протоны, нейтроны и электроны, в свою очередь имеют сложную структуру.
– Ну и что же? Я думаю, вы занимались "Омегой" в течение войны не ради доказательства каких-то теорий, а имели перед собой вполне определенную цель?
– Совершенно верно. Эта цель была... Эта цель была - страшное оружие войны... Слава богу, оно не было создано...
– Вот как!
– сказал Семвол, откинувшись в кресло.
– И как далеко зашли ваши исследования?
– Мне трудно судить о том, что делалось в связи с проектом "Омега". Мне известно, что теоретическое обоснование этой работы было закончено. Была также разработана схема ускорителя для рассеивания частиц большой энергии на протонах и нейтронах. Но что было дальше, мне не известно.
– Не известно?
– удивился полковник Семвол.
– Кем же вы работали у доктора Роберто, если вам не известны детали его исследований.
Хейнс виновато улыбнулся.
– Какую работу доверял вам доктор Роберто?
– Большую часть времени я работал по обеспечению лаборатории нужным оборудованием. Остальное время я занимался информацией.
– Ага, вот так, - произнес Семвол с оттенком разочарования.
– Ну, и о чем вы информировали вашего шефа?
– Я переводил русские статьи.
– Русские статьи? Вы знаете русский язык, доктор Хейнс?
– Да, господин Жорж. Я когда-то жил в России,
– Неужели русские тоже занимались вещами, подобными вашей "Омеге", да еще до войны?
– недоверчиво спросил полковник.
– Ну, конечно!
– Вот оно что, - задумчиво произнес полковник.
– Теперь я попрошу вас ответить мне еще на один вопрос. Кто из ваших товарищей ближе всего был связан с работой доктора Роберто?
– Доктор Мюллер, - ответил Хейнс.
– Доктор Мюллер был самым доверенным лицом Роберто. Они всегда были вместе. Они работали в одном кабинете. Они вместе делали все расчеты...
– Я чувствую, вы, кажется, недолюбливаете доктора Мюллера, Хейнс?
– Вы проницательны, господин Жорж. Да. Тысячу раз да! Я никогда не верил в его лояльность.
– Ого, Хейнс, вы, оказывается, в чем-то подозреваете своего коллегу!
– Я выстрадал право на это, господин Жорж!
– Ну, хорошо, я не буду больше спрашивать о том, что может затронуть ваши личные чувства. Меня интересует прежде всего дело. Что вы скажете о втором вашем сотруднике, о Родштейне?
– Родштейн - экспериментатор. Он ставил эксперименты, которые ему приказывали делать Роберто или Мюллер. У него - золотые руки и дьявольское чутье. Роберто не любил Родштейна за его жадность к деньгам, но очень уважал за экспериментаторский талант...
– Спасибо, господин Хейнс. Беседа с вами была очень интересна и полезна. Я ценю вашу откровенность и желание помочь нам. Сейчас я прикажу отвести вас в комнату, где вы сможете привести себя в порядок, переодеться и, естественно, поесть - вы, видимо, голодны?..
– О, господин Жорж!
– Не стоит, - прервал его Семвол.
– Но у меня к вам будет просьба и даже, если хотите, приказ.
– Я исполню все.
– Мое требование очень простое: ни сейчас, ни вообще когда-либо вы не должны передавать вашим сотрудникам содержание нашей беседы.
– О, конечно, конечно!
– Ну вот и все. А сейчас спокойной ночи и до свидания.
Семвол приподнялся и пожал руку Хейнсу. В двери показался адъютант.
– Отведите господина Хейнса в его комнату и позовите ко мне Родштейна.
4.
Полковник Семвол слыл среди своих товарищей тонким психологом. Говорили, что именно благодаря этому он сделал в армии стремительную карьеру. У него было чутье, которое всегда безошибочно вело его к цели. Этим чутьем он пользовался не только для того, чтобы наилучшим образом выполнять задания высших начальников, но и для того, чтобы располагать их к себе. Он знал склад характера почти всех, с кем ему приходилось сталкиваться, а также слабости каждого, кто мог для него представлять хоть какой-нибудь интерес. Как он сам говорил в кругу своих близких друзей, "разговаривая с любым, я продумываю свою партию на десять ходов вперед".