Голубое зарево (в сокращении)
Шрифт:
– Хорошо, Мюллер. Я согласен...
– В таком случае, полковник Семвол, - Мюллер встал и улыбнулся, - в таком случае - вот вам моя рука.
Ученый крепко пожал руку Семвола.
– А теперь вас проведут в вашу комнату и пришлют врача.
Мюллер вздрогнул.
– Только, умоляю вас, не нужно врачей. От одного их вида мне становится плохо. Лучше пусть принесут мне бинт и теплую воду. Я сам о себе позабочусь.
– Хорошо. Доброй ночи.
Когда Мюллер удалился, полковник вызвал Лиз. Она вошла с небольшим блокнотом и карандашом в руках.
– Вы не уснули, девочка?
– весело спросил ее Семвол.
– Сегодня мы хорошо с
– А кто такой майор Сулло?
– Такие люди, как Хейнс, по его части, - уклончиво ответил Семвол.
– А что будет с Мюллером и Родштейном?
– Этих, по-видимому, можно будет использовать по назначению, - сказал полковник как бы в раздумье...
– В качестве трофеев?
– Что? Ах, трофеи! Святая наивность. Идите лучше спать, Лиз.
Когда Семвол вышел, девушка приблизилась к столу и нажала кнопку на панели магнитофона. Затем из ящика письменного стола она извлекла катушку с магнитной записью беседы. Захватив ее, она погасила свет и бесшумно вышла из кабинета.
6.
Старый военный крейсер "Малоэ" пересекал океан, неся в своей утробе несколько тысяч тонн научного оборудования и несколько десятков ученых и специалистов, В том числе доктора Мюллера и доктора Родштейна. А в это время доктор Хейнс знакомился со своей новой жизнью в Европе, в одном из крохотных селений в Баварских Альпах, на берегу большого голубого озера.
Хейнс не сразу разобрался в своем новом положении.
В день приезда мужчина в гражданской одежде, но в форменной военной фуражке, с огромными солнечными очками, которые закрывали верхнюю часть лица, дал ему толстую тетрадь с пронумерованными страницами и приказал написать автобиографию, начиная с самого рождения. На сочинение Хейнсу понадобилось три дня.
Окончив писать автобиографию, Хейнс сообщил об этом человеку в солнечных очках. Тот взял тетрадь и снова появился через сутки. Он заявил, что работой доволен и что хотел бы уточнить несколько деталей. Не может ли он, Хейнс, вспомнить улицу и номер дома, в котором жил он и его родители в маленьком городке в Западной Белоруссии, до ее присоединения к Советскому Союзу? Хейнс сделал добавление, удивляясь, почему этих людей могут интересовать такие мелочи. Он ждал, что ему скажут что-нибудь о его будущей научной работе.
Однажды к нему пришел все тот же очкастый господин и дал ему еще одно литературное задание: написать все, что ему известно о русских работах, имеющих отношение к проекту "Омега". "Началось!" - решил про себя Хейнс и с жаром принялся за работу.
Он подробно и, по возможности, популярно изложил содержание работ русских специалистов по ядерной физике, статьи, которые он переводил на немецкий язык для доктора Роберто. Он указал, что еще в 1939 году русские физики произвели расчет критической массы урана. Он упомянул об экспериментальных исследованиях русских ученых, наблюдавших самопроизвольное деление ядер тяжелых химических элементов задолго до Отто Ганна. И особо остановился он на любопытных ядерных частицах мезонах, которые были открыты в космических лучах лабораторией на Кавказе.
Когда его записка была прочитана, к нему явился "хозяин" этой таинственной организации, майор Сулло.
Это
Сулло, казалось, наслаждался тем, что Хейнс боялся его уродства. Он нарочно придвигался к нему близко или внезапно наклонялся вплотную к его лицу и улыбался какой-то отвратительной улыбкой.
– Из всего, что мы прочитали, нам стало ясно, что вы нам подойдете, сказал Сулло.
– Я очень рад, господин майор.
– Мы тоже, - сказал Сулло, продолжая улыбаться и жевать.
– Что же теперь я должен делать, господин майор?
– спросил Хейнс, глядя в сторону.
– Учиться, господин Хейнс, - ответил Сулло.
– Разве моих знаний недостаточно?
– спросил Хейнс сдавленным голосом.
Сулло снова наклонился к нему и прошипел:
– Нет.
Хейнс отшатнулся. Он сидел в неестественном положении, запрокинув голову и изогнув спину.
– Придется учиться многому.
– Вы хотите использовать меня на работе, аналогичной той, которую я выполнял у Роберто?
– Не совсем. Нам это не нужно.
С этими словами Сулло встал и, не оглянувшись, вышел из комнаты.
На следующий день в долину пришел автобус с пятью пассажирами в гражданской одежде. Их сопровождали двое военных. Хейнс выбежал из дому и пошел к ним навстречу. Однако один военный поднял руку и дал знак, чтобы он не приближался.
О Хейнсе все забыли. Чтобы убить время, он сидел на камне возле озера и смотрел то на коттедж с новыми поселенцами, то на перевал. Однажды к нему пришел фотограф и несколько раз его сфотографировал.
Настоящий кошмар в жизни Хейнса наступил после того памятного дня, когда снова появился Сулло и начал говорить, подчеркивая каждое слово:
– Нам, Хейнс, нечего играть с вами в прятки. Мы знаем, кто вы такой. Мы знаем, что кроме своей научной, так сказать, деятельности, вы занимались и другой деятельностью. Все ваши доносы на сотрудников лаборатории доктора Роберто в наших руках. Это был бы очень хороший материал для обвинения. Нам также известны и некоторые ваши операции в Западной Белоруссии во время оккупации. Этим могут заинтересоваться русские. Не правда ли, вам будет приятно с ними встретиться?
Хейнс онемел.
– В вашем положении необходимо быть весьма лояльным и покорным, да, именно покорным, - продолжал Сулло.
– Иначе дело для вас кончится плохо. Кстати, только за участие в работе Отдельной лаборатории ваши друзья Мюллер и Родштейн, которых мы сочли нужным передать русским, повешены. Их даже не судили.
– Повешены?
– прошептал Хейнс. В желудке у него похолодело, будто туда влили жидкого воздуха.
– Да, мой дорогой. Их преступление по сравнению с вашими - невинная шутка...