Голубой Лабиринт
Шрифт:
– Получаем смертельный ритм, - сказал интерн, наблюдая за одним из экранов у изголовья постели Пендергаста.
– Отключить лидокаин, - приказал второй врач, протолкнувшись между медсестрами. – Подготовьте катетер для центральной вены. Два миллиграмма эпинефрина, срочно.
Д'Агоста сел в пустое кресло рядом с Констанс.
– Показатели падают, - сказал один из интернов.
– Он больше не читается.
– Дайте же эпинефрин, - рявкнул доктор.
– Немедленно!
Д'Агоста вскочил на ноги. Нет! Должно быть что-то, что он мог сделать, должно
В этот момент Марго Грин появилась на входе в отсек реанимационного отделения. Отодвинув широкую защитную ширму, она вошла внутрь. Она держала в одной руке небольшой стакан, частично наполненный водянистой, зеленовато-коричневой жидкостью. Сверху стакан был накрыт чередующимися слоями кофейных фильтров и хлопком, который он оторвал от халата в шкафчике работника скорой помощи. В целом же весь стакан был завернут в тонкий прозрачный пластик, закрепленный резинкой.
Один из врачей посмотрел на нее.
– Кто вы?
Марго ничего не ответила. Ее взгляд обратился в сторону неподвижного тела на кровати. Затем она подошла к группе медсестер.
– Черт возьми, - воскликнул доктор.
– Вы не можете здесь находиться! Это стерильная среда.
Марго обратилась к одной из медсестер.
– Дайте мне шприц, - попросила она.
Медсестра удивленно моргнула.
– Простите?
– Шприц. С большим отверстием для инъекций. Быстро.
– Делайте, что она говорит, - сказал Д'Агоста, показывая ей значок. Медсестра перевела взгляд от Марго, к врачам и Д'Агосте. Затем, молча, она открыла ящик, обнажая ряд длинных предметов, завернутых в стерильную бумагу. Марго схватила один и сорвала обертку, обнажая большой пластиковый шприц. Порывшись в том же ящике, она выбрала иглу, оснащенную нужным адаптером для наконечника шприца. Затем она подошла к Д'Агосте и Констанс. Она тяжело дышала, и капли пота выступили на ее висках.
– Что происходит?
– спросил один из врачей, отрываясь от работы.
Марго посмотрела на Констанс, потом на Д'Агосту и обратно. Держа шприц в одной руке, стакан - в другой. Ее немой вопрос повис в воздухе.
Медленно, Констанс кивнула.
Марго изучила противоядие под сильным светом реанимационного отсека, сорвала пломбу со стакана, погрузила иглу в жидкость, наполнила его, а затем вытащила, подняла вверх и встряхнула конец шприца, чтобы удалить лишние пузырьки воздуха. Затем, сделав глубокий вдох, она подошла к кровати.
– Довольно, - сказал доктор. – Убирайтесь к черту от моего пациента.
– Я приказываю вам дать ей доступ, - сказал Д'Агоста. – Под мою ответственность как лейтенанта Нью-Йоркской полиции.
– У вас здесь нет власти. С меня достаточно этого вмешательства. Я вызываю охрану.
Д'Агоста приблизил руки к поясу. Его правая рука направилась к кобуре, и к своему великому шок, он ощутил, что табельное оружие пропало.
Он резко повернулся и увидел Констанс, стоя за ним, она направляла его 38 калибр на врачей и медсестер. Хотя она смыла большую часть грязи со своего лица, и сменила рваную шелковую сорочку на длинный больничный халат, она все еще была вся в царапинах и порезах. Ее лицо несло выражение, которое пугало особой напряженностью. Внезапная тишина затопила отсек, и все работы прекратились.
– Мы собираемся, спасти жизнь вашему пациенту, - сказала она
– Отойдите от охранной сигнализации.
Ее слова, как и оружие Д'Агосты, заставили сотрудников больницы отпрянуть.
Действуя быстро, пока врачи были ошеломлены, Марго вставила иглу в капельницу, чуть выше ее кончика, и ввела около трех миллилитров жидкости.
– Вы убьете его! – закричал один из врачей.
– Он уже мертв, - сказала Марго.
Настал момент потрясенного застоя. Тело Пендергаста неподвижно лежало на кровати. Различные короткие электронные звуки и сигналы машин мониторинга сливались в, своего рода, траурную фугу. Теперь, на фоне этого хора, зазвучал низкий, настойчивый тон.
– Он снова читается! – сказал первый доктор, наклонившись от дальнего конца кровати.
На мгновение, Марго оставалась спокойной. Затем она снова подняла шприц к капельнице.
– К черту, - сказала она, вводя дозу вдвое больше, чем в прошлый раз.
Как будто одним движением, медсестры и интерны хлынули к телу, игнорируя пистолет. Марго грубо оттеснили в процессе, а шприц изъяли из ее покорной руки. Последовал шквал криков, громких приказов и еще сработала сигнализация. Констанс опустила пистолет, глядя с побелевшим лицом.
– Желудочковая тахикардия без пульса!
– один голос взлетел над остальными.
– Мы теряем его! – закричал второй врач.
– Массаж сердца, срочно!
Д'Агоста, застыл в шоке, смотря, как одетые в форму фигуры лихорадочно работают вокруг кровати. ЭКГ на верхнем мониторе был мертв. Он подошел к Констанс, осторожно взял пистолет из ее руки, и поместил его в свою кобуру.
– Я сожалею.
Он уставился на бесполезную суету, пытаясь припомнить, когда в последний раз Пендергаст говорил с ним. Не та бредовая истерика в оружейной комнате, а действительно прямой разговор с ним лично, лицом к лицу. Для Д'Агосты казалось очень важным вспомнить его последние слова. И насколько он мог вспомнить, это случилось за пределами тюрьмы в Индио, как раз после того, как они прекратили попытки допросить Рудда. И что же в точности сказал ему Пендергаст, когда они стояли на асфальте парковки, под жарким солнцем?
«Потому что, мой дорогой Винсент, наш пленник не единственный, кто в последнее время начал чувствовать запах цветов».
Пендергаст почти с самого начала понимал, что с ним происходит. Видит Бог, что это были последние слова агента сказанные ему...
Вдруг звуки вокруг него и громкие голоса, изменили тон и срочность.
– У меня есть пульс!
– сказал один врач. Прямая линия ЭКГ начала мигать и подпрыгивать, возвращаясь к жизни.
– Артериальное давление растет, - отчиталась медсестра.
– Семьдесят пять на сорок.
– Прекратить массаж сердца, - приказал другой врач.
Прошла минута, пока врачи продолжали свою работу, а состояние пациента постепенно возвращалось к жизни. И потом, на кровати, тело Пендергаста приоткрыло один глаз, возникла едва заметная блестящая щель. Потрясенный Д'Агоста увидел, что дальше его зрачок сместился, осматривая комнату. Констанс наклонилась вперед и сжала его руку.
И Д'Агоста услышал, как она сказала: - Ты жив!
Губы Пендергаста раскрылись, и из них вырвалась короткая фраза.
– Альбан... до встречи, сын мой.