Голубой Лабиринт

Престон Дуглас

Ну что ж, подумала Констанс, в Пальмовом доме с Пендергастом остался только Барбо.

Трое мужчин рассредоточивались все больше по мере приближения к японскому саду. Констанс, пробираясь сквозь темноту, обогнула пруд, двигаясь по узким гравийным дорожкам среди густых насаждений плакучих вишен, ив, тисов и японских кленов. На полпути рядом с прудом стоял грубо сработанный павильон.

На основе писка раций и шепчущего ропота голосов, Констанс могла бы сказать, что эти трое заняли позиции вокруг треугольного японского сада. Они знали, что она была окружена; и предположили, что добыча затаилась.

Настал момент действовать.

В густых, темных зарослях витого можжевельника, Констанс опустилась на колени и позволила

рюкзаку соскользнуть с плеча на землю. Она полностью открыла его и забралась внутрь. Затем она достала старый патронташ из толстой кожи с заклепками по всей длине и с петельными карманами для боеприпасов, который позаимствовала из военной коллекции Эноха Ленга. Она перевязала его поясным стилем: повесив на одно плечо и опоясав им талию. Снова погрузившись в сумку, она извлекла из другого старинного саквояжа пять больших, одинаковых шприцов и разложила их в ряд на мягком грунте. Это были старые, выдувные стекла ручной выработки, «пейнтбольные пушки»; типовой катетер ирригационных шприцов, использовался для введения внутрь лекарств лошадям и другим крупным животным. Они тоже были любезно предоставлены странным кабинетом диковин Ленга, в данном случае коллекцией посвященной ветеринарным диковинам, содержание которой использовалось им в экспериментах, о которых лучше даже не думать. Все пять шприцов были наполнены трифлатной кислотой и могли более направленно доставить боевое вещество, чем колбы до этого. Каждый из них был около фута в длину, толщиной примерно как тюбик смазки, а изготовлены из боросиликатного стекла с метасиликатами натрия в качестве смазки и герметика. Эти последние составляющие оказались особенно важны: трифлатная кислота, как узнала Констанс, яростно взаимодействовала с любым веществом, состоящим из углеродно-водородных связей.

По одному за раз, Констанс опустила негабаритные шприцы в кожаные карманы патронташа. Он был изготовлен для размещения пятидесяти миллиметровых артиллерийских снарядов, и хорошо подходил для шприцов. У каждого была защитная стеклянная пробка, зафиксированная на его кончике, но, тем не менее, она обращалась с ними очень осторожно: трифлатная кислоты оказалась не просто мощной суперкислотой; она также являлась смертельным нейротоксином. Убедившись, что патронташ крепко закреплен на месте, она осторожно поднялась на ноги, бросила опустевшую сумку, и огляделась.

Трое мужчин.

Оставив заросли можжевельника, она перебралась в сам павильон, деревянное здание, построенное рядом с прудом, с открытыми стенами и низко расположенной крышей из кедровых досок. Взобравшись на перила, она схватилась за край крыши, подтянулась на нем, и, преклонив колени, заглянула через край. Мужчины сейчас стали затягивать свою петлю, вползая в Японский сад, с оружием наготове. Они продвигались вглубь, лучи фонарей зондировали растительность. Один из них приближался к павильону. Она пригнулась ниже, пока свет от фонаря этого мужчины не миновал ее.

В полнейшей тишине Констанс извлекла один шприц из патронташа, сняла защитный стеклянный колпачок, направила его на мужчину, когда он проходил как раз под ней – и затем выдавила длинную, дымящую струю кислоты прямо на него.

Под дождем из кислоты одежда мужчины воспламенилась и растворилась. Его резкие крики почти сразу прекратились из-за начавшегося удушья. Размахивая руками, он пошатнулся сначала в одну сторону, потом в другую – плоть точно таяла на его костях, буквально сползая с него – прежде чем слепо броситься в пруд. Как только он погрузился в воду, облако пара поднялось и медленно распространилось над водой, пока мужчина бился в конвульсиях. В течение нескольких секунд он уже скрылся под поверхностью, оставив за собой поднимающиеся пузырьки.

Оставшиеся двое мужчин нырнули в кусты. Теперь они знали, что она находится на крыше павильона.

Не дав им времени опомниться, Констанс отбросила опустевший шприц в

сторону и перебежала по крыше в сторону пруда. Сохраняя основную массу павильона между собой и двумя оставшимися мужчинами, она соскользнула осторожно в пруд и, держась под воды, – поплыла к дальнему берегу, где и возникла на поверхности. Мужчины стреляли по ней из укрытия, но Констанс прокралась в темноте более чем в ста футах от них, и пули прошли мимо. Она подползла к плотным широким зарослям азалий, которые были посажены рядом с прудом; пока она на четвереньках забиралась глубоко в кустарник, частые выстрелы срезали ветви над ее головой подобно ножницам. Мужчины стреляли, чтобы убить, несмотря на приказы Барбо. Они были в ярости и панике. Но они все еще несли угрозу. Она должна быть готова к тому, что должно было произойти.

В своем сознании, Констанс визуализировала львицу в кустах: львицу преисполненную ненависти и дикими мыслями о мести.

Дойдя до центра зарослей азалий, она притаилась в темноте. Молча, она извлекла другой шприц с кислотой из патронташа и приготовила его к использованию. Она напряглась, ожидая, прислушиваясь.

Констанс не могла видеть мужчин, но она могла слышать их шепчущие голоса. Они обошли вокруг пруда, и, предположительно, должны были находиться на краю азалий, примерно в тридцати футах. Новый шепот сообщил тот факт, что они кружили вокруг. Послышалось шипение рации; короткий разговор. Они не были в панике, как она ожидала. Они рассчитывали на свою огневую мощь.

Теперь они напали на ее след и начали прочесывание. Шум, который они производили, позволял Констанс лучше отслеживать их приближение. Она ждала, не шевелясь, присев на корточки в густых зарослях кустов. Они подходили все ближе и ближе, пробираясь через азалии и двигаясь с особой осторожностью. Двадцать метров, десять...

Львица не будет ждать. Она будет атаковать.

Констанс вскочила и побежала прямо на них, не производя ни звука. Оба, застигнутые врасплох, не успели отреагировать до того, как она предстала перед ними. Бегом, повернувшись боком во избежание любого попадания, она вылила содержимое шприца на одного мужчину – бесцветный поток смерти – не прерывая бег, она отбросила пустой, извлекла еще один шприц, затем повернулась снова, чтобы намочить второго мужчину. Не останавливаясь, она бросила этот шприц тоже, как и предыдущий, использованный, она добежала до дальнего конца зарослей азалий, потом остановилась, оглянувшись, чтобы оценить дело своих рук.

Широкая полоса Сада азалий, приблизительно соответствующая пути, который она только что прошла, была охвачена огнем: целые кусты взрывались, как попкорн, сгустки огня вспыхивали, листья распадались, ветки воспламенялись красно-оранжевым пламенем. Мужчины стали кричать, один принялся бешено стрелять из пистолета в никуда, другой закружился, как волчок, схватившись за лицо. Потом они рухнули на колени, огромный фонтан серого и розового тумана яростно исходил от их растворяющейся плоти. Констанс смотрела на то, что осталось из тел, упавших на землю и бьющихся в конвульсиях, подобно кустарникам они почернели и растворились.

Она рассматривала ужасную картину еще несколько секунд. Затем, отвернувшись, она быстро направилась по залитому газону к дорожке, ведущей к Пальмовой оранжерее, сверкающей в лунном свете панелями из стекла.

Глава 75

– Я вернулась, - послышался странно старомодный голос из-за Барбо.

Он обернулся, глядя с изумлением. Изящные формы Констанс Грин стояли там, напротив него. Каким-то образом, ей удалось приблизиться, не издав ни звука.

Барбо смотрел на нее с удивлением. Ее черная сорочка порвалась, ее тело и ее лицо были перепачканы и измазаны грязью и кровью от десятков порезов. Ее волосы были испачканы землей, утыканы ветками и листьями. Она выглядела более дикой, чем человечной. И еще ее голос и ее глаза казались холодными и непроницаемыми. Она стояла без оружия, с пустыми руками.