Голубой Лабиринт
Шрифт:
И. К. П.
19 сентября 1905 года.
Моя обеспокоенность состоянием здоровья Станзы растет. Она, кажется, попеременно разрывается между приступами эйфории – веселой, уж больно легкомысленно очаровательной, отличающейся шаловливым характером, так не похожим на нее – и мрачным настроением, которое она проводит либо в ее гостиной, либо в своей постели. Она жалуется на запах лилий – вначале приятный, но сейчас уже гнилой и приторно сладкий. Помимо упоминания лилий, также замечу, что она не доверяет мне так, как она делала это всегда, и это, пожалуй, самое показательное из всего случившегося. Я бы хотел проводить с ней больше времени, возможно, разобраться, что тревожит ее, но, увы, все эти многочисленные затруднения с работой
И. К. П.
30 сентября 1905 года.
Статья этого Колльера, вышедшая только что, это самый чертовски ужасный удар судьбы. Мой эликсир снова и снова рекомендовал себя, как омолаживающее и целебное средство. Он принес жизнь и бодрость многим тысячам людей. И все это забыто в шуме от криков невежд, необразованных «реформаторов» запатентованных лекарств. Реформаторы – Ха! Завистники, лезущие не в свои дела, педанты. Какая в этом выгода прикладывать отчаянные попытки, чтобы улучшить условия жизни людей, лишь для того, чтобы подвергаться нападкам со стороны общества, как я в настоящее время?
И. П.
4 октября 1905 года.
Мне кажется, что я нашел причину недомогания Станзы. Хотя она изо всех сил старалась скрыть это, но во время моей ежемесячной инвентаризации я узнал – что почти три десятка бутылок эликсира исчезли из шкафов для хранения. Только у трех душ на земле есть ключи от этих шкафов: у меня, Станзы, и, конечно же, у моего помощника Эдмунда, который в данный момент находится за границей, собирая и анализируя новые растения. Как раз в это утро, незаметно наблюдая из эркерного окна библиотеки, я увидел, как Станза выскользнула за дверь, чтобы выбросить пустые бутылки в мусорку.
Взятый в правильных количествах, эликсир, без сомнения, лучшее из лекарств. Но, как и со всеми вещами, отсутствие умеренности может иметь серьезные последствия.
Что мне делать? Должен ли я бороться с ней? Все наши отношения были построены на приличии, этике, и доверии – она не терпит скандалов любого рода. Что же мне делать?
И. П.
11 октября 1905 года.
Вчера – после того, как я обнаружил, что не хватает еще полтора десятка бутылок эликсира в тех же шкафах – я почувствовал себя обязанным противостоять Станзе в этом вопросе. Последовал скандал самого неприятного характера. Она высказала в мой адрес вещи ужаснее, чем я мог даже представить, что она способна произнести. Она сейчас в своих покоях и отказывается оттуда выходить.
Нападения на мою репутацию, и на мой эликсир в частности, продолжаются в желтых газетах. В нормальном состоянии, я бы – впрочем, как я и всегда делал – отрешился бы от них всеми фибрами моего существа. Однако я нахожусь в такой растерянности из-за моего собственного внутреннего состояния, что не могу сосредоточиться на подобных вопросах. Благодаря моим усилиям, финансовая стабильность семьи была восстановлена независимо от любых будущих превратностей судьбы - и все же я нахожу в этом слабое утешение, учитывая более личные трудности, в которых я оказался.
И. П.
13 октября 1905 года.
Она не отвечает на мои мольбы? Я слышу, как она плачет в ночи, за запертой дверью. Какие страдания она терпит, и почему она не принимает мою помощь?
И. П.
18 октября 1905 года.
Сегодня я, наконец, смог пробраться в комнаты моей жены. Это произошло только благодаря хорошей службе Нэтти, ее верной камеристке, которая очень подавлена из-за беспокойства о самочувствии Станзы.
Войдя в покои, я обнаружил, что страхи Нэтти оказались более чем обоснованны. Моя любимая выглядела ужасно бледной и истощенной. Она не хочет питаться, и не хочет покидать свою кровать. Ее мучает постоянная боль. У меня нет знакомых врачей - мои медицинские познания охватывают только тех новоорлеанских
И.
21 октября 1905 года.
Да простит меня Бог – сегодня, несмотря на все другие лекарства, я принес Станзе гидроксоний и эликсир, который она выпрашивала. Облегчение и почти животный голод, отразившиеся в ее взгляде, оказались, пожалуй, худшим потрясением для моего сердца. Я позволил ей только один глубокий вдох; ее крики и проклятия после моего ухода с бутылкой в руке слишком больно вспоминать. Я считаю, сейчас наша ситуация до боли изменилась – это она должна быть заперта, вместо того чтобы самой запираться от меня.
... Что же я натворил?
26 октября 1905 года.
Сейчас очень поздно, и я сижу здесь, за моим столом, передо мной чернильница и светильник для письма. Это ненастная ночь, воет ветер, и дождь хлещет о средник окна.
Станза плачет в ее спальне. Время от времени из-за надежно запертой двери, я слышу сдавленные стоны боли.
Я больше не могу отрицать то, что я так долго отказывался принимать. Я говорил себе, что работаю только во благо, во имя всеобщего блага. Я верил в это со всей возможной искренностью. Разговоры о моем эликсире, вызывающем зависимость, безумие и даже врожденные дефекты – я приписывал вымыслам невежд, или тех химиков и фармацевтов, которые хотели извлечь выгоду из провала моего эликсира. Но даже мое лицемерие имеет свои пределы. Именно он несет ответственность за плачевное, даже можно сказать тяжелое, состояние моей жены – шоры сорваны с моих глаз. Это я виновен. Мой эликсир – это не лекарство от всех болезней. Он лечит симптомы, а не основную проблему. Он вызывает зависимость, и его первоначальные положительные результаты, в конце концов, подавлены загадочными и смертельно опасными побочными эффектами. А теперь Станза, и я сам, расплачиваемся за мою недальновидность.
1 ноября 1905 года.
Самый мрачный из всех ноябрей. Станза, кажется, слабеет с каждым днем. Сейчас ее мучают галлюцинации, и даже периодические приступы. Против своего здравого смысла, я пытаюсь облегчить ее боль морфием и дополнительными ингаляциями эликсира, но даже они приносят мало пользы; если уж на то пошло, они, кажется, ускоряют ее угасание. Боже мой, Боже мой, что же мне делать?
5 ноября 1905 года.
В темноте, что представляет собой моя нынешняя жизнь, теперь мерцает луч света. Я вижу отчаянную возможность – небольшую, но все же существующую – что я могу разработать лекарство, так сказать противоядие, от эликсира. Идея пришла ко мне позавчера, и с тех пор я не могу больше ничем заниматься.
Из моих наблюдений за Станзой, создается впечатление, что пагубные последствия эликсира вызваны своеобразным сочетанием ингредиентов, в котором неизменное влияние отличных и проверенных средств, таких как кокаин гидрохлорид и ацетанилид соединилось с противоположным и непредсказуемым эффектом редких растений.
Растения, вот что производит пагубные последствия. Логично предположить, что эти эффекты могут быть обращены другими растениями. Если бы я мог блокировать действие растительных экстрактов, то это могло бы обратить вспять изнурительные физические и психические повреждения, подобно тому, как экстракт из Калабарских бобов нейтрализует отравление растением Белла Донна.