Голубой Ютон
Шрифт:
– Мам, а зачем нам лошадевоз, если Тихон много лошадей сам привезет? – спросила Катя.
– Это – вполне себе мореходный корабль, на котором всякого разного можно перевезти сотню тонн минимум. А будут это лошади или кирпичи… За борной рудой расшива когда ходила, в Каспии у самого берега чуть не потонула, так что морской кораблик нам очень пригодится.
– Для перевозки камней у них другие корабли, – поспешила уточнить Лера. – Отдельно для камня, отдельно для перевозки зерна, и совсем отдельно суда общего назначения. Впрочем… думаю, что они разве что устройством трюма различаются.
– Ладно,
– Тихон на погрузке теплохода трос заметил… в общем, Вовины расценки ему никто не сообщил, а Тихону трос пойдет по десять тысяч за тонну. Он десять тонн как раз и заказал.
– А почем коники?
– По двадцать тысяч за голову… я знаю, дороговато, но, думаю, терпимо.
– И где нам взять миллион денариев? Это же четыре с лишним тонны серебра!
– Нет. Это всего лишь пятьдесят тонн сахара. В этом году урожай собрали неплохой…
– Двадцать денариев кило? Ты с ума сошла?
– Приходится демпинговать, за эту цену мы сахар еще и в пакеты из парафинированной бумаги по килограмму расфасуем. Но что делать: мед идет в районе тридцати денариев… правда за римский фунт, то есть за полкило.
– Я не… Я думала, что с такой ценой он тебя…
– Щяз! Где он дешевле-то найдет? Сахара, кроме как у нас, вообще ни у кого нет! То есть они какой-то возят, крупными кристаллами и желтый, из Индии вроде – но тот вообще по цене серебра…
– И я о том же. Просто думаю, если бы ты по пятьдесят за кило потребовала, он сразу бы согласился или покочевряжился бы для виду? Ну да ладно, уговор нарушать не будем… а где ты возьмешь пятьдесят тонн сахара?
– Обижаешь. Во первых, это в рассрочку на два года: Тихон просто больше не увезет. А во-вторых… У нас в Вырке, между прочим, давно уже с гектара собирают по пять тонн чистого сахара, а в этом году свеклу сахарную посеяли на двадцати пяти гектарах.
– Сколько собирают?
– Они свежие вырубки под свеклу пускают, а свекольники калий в ноль из почвы выносят, – вклинилась Люда. – Ты бы запретила им так свеклу сажать, ведь после нее на поле почти ничего не вырастет, лет на десять поле из оборота выходит.
– Ничего, мы калий возвращаем… почти весь. Жмых свинкам, коняшкам – навоз обратно в поле. Не сразу, через год, а год поле и под викой построит…
– И сколько же у вас там свиней? – удивилась Лиза.
– Овердофига. Сейчас в каждом доме на выселках по одной-две матки, то есть по шесть-двенадцать поросят на откорме. Получается, что побольше тысячи… Хм… сама вот удивилась, раньше в голову посчитать не приходило. Гадят, конечно, много, но народ мясу очень радуется, а вонь… там и раньше не розами благоухало.
– В Вырке все что, на мясную диету перешли?
– Не совсем. В Орел, например, каждый день по паре свиней отправляют – там много покупают. Опять же, кто их обучил колбасу и копчености делать?
– Погоди. Как ты собираешься столько сахара из свеклы сварить? Где?
– Это Сонечка постаралась, – Лера кивнула на скромно сидящую на веранде худенькую женщину. – Она в том году еще устроила в Вырке сахарный завод. Ну как завод: шесть корыт эмалированных, две печки дровяные. И терка с педальным приводом. Но прошлогодний
– Понятно. Двадцать пять гектаров, получается сто двадцать пять тонн. По двадцать денариев…
– Не, даже не мечтай. Они уже сейчас наелись… в смысле наработались. Двига сказала, чтобы больше десяти гектар даже не пытаться сеять: сейчас кто не сахар варит, так дрова рубит и таскает, ведь на тонну сахара куба четыре дров уходит, если не пять. А в результате простую еду делать практически некому получается. Хотя… у Орла уже этим летом гектара три свеклы было, ее тоже потихоньку на завод возят… – она немного виновато посмотрела на Лизу, о чем-то глубоко задумавшуюся.
– Однако, бабоньки, судя по виду нашей Лизы, предстоящий год будет интересным, – подвела итог обсуждению Марина, – так предлагаю за него поднять бокалы, ведь до боя курантов осталось минут пять…
Глава 11
Год двести сорок второй действительно получился интересный. Еще в феврале Нина закончила расчет масляного подшипника, и Вова (у которого все уже, кроме этого подшипника, было готово) запустил детандер. Товарищ Капица устройство придумал изумительное, так что агрегат уверенно сжижал не только горючий газ, но и просто воздух. И не только воздух: Вера Сергеевна пропустила через него «отработанный» газ из аммиачной установки и заполнила аргоном два газовых баллона. На будущее заполнила, но на очень недалекое: уже в апреле этот газ ей понадобился.
А до апреля Вера Сергеевна занималась «обустройством печей для перегонки дерева». То есть пережигать дерево на уголь всяко приходилось, но ранее большая часть продуктов возгонки (кроме уксуса) в общем-то никак не использовалась, а ведь пользы от них могло быть очень много. Ведь из кубометра березовых дров кроме трех ведер уксуса получалось и ведро забавной смеси ацетона с метанолом (ну и фиговой тучей всякой разной прочей – и очень даже горючей – «органики»), которую Сашка решил приспособить в качестве моторного топлива. Хренового (у ацетона теплотворность быть ли не вдвое меньше чем у бензина), но практически «бесплатного». А если учесть, что октановое число у ацетона превышало сотню, то перспективы использования «дарового ацетона» выглядели даже не очень-то и паршивыми.
Тем более позитивными они стали выглядеть после того, как у новых угольных шахт Вера Сергеевна запустила несколько «полукоксовых печей». Практически вынуждено запустила, ведь бурой уголь в себе воды содержал больше трети – а таскать от шахт у электростанциям и цементным печам воду было не очень-то и разумно. Ну а этих печах уголь мало что практически полностью высыхал, так еще и кучу полезных химикатов выделял. В том числе (хотя и в гораздо меньших количествах, чем при перегонке березы) ацетон с метанолом. Но если учесть, что «полукоксовые печи» пропускали через себя больше сотни тонн угля в сутки…