Голубой Ютон
Шрифт:
– Ну ты меня окончательно успокоил: вы теперь и без меня без электричества не останетесь. Ладно, я тут вздремну по дороге…
На следующее утро Михалыч не проснулся. Лариса, прибежавшая вся в слезах к Марине, сквозь рыдания лишь повторяла:
– Он знал, он знал… Не надо было ему в Тулу ехать!
– Золотко, ему же семьдесят восемь было, он после инфаркта, как ни крути, семнадцать лет продержался. И столько успел сделать, для всех нас сделать! Сейчас я тебе попить сделаю, только ты все выпей…
– И ты про электричество…
– Золотко, плевать на электричество, ты о детях его подумай. Он нам оставил, как
– Наверное, если все нормально у меня и Леры пройдет, семнадцать… – тихо пробормотала Лариса, прекращая рыдать.
– Тем более. Он через детей своих остался с нами… чему улыбаешься?
– Михалыч-то, по сути был локальным богом. Четырнадцать из семнадцати будут в результате непорочного зачатия…
– Ну… да. Но важно не это, важно то, как мы, как вы этих детей воспитаете. И, думаю, не стоит им рассказывать про непорочное зачатие, пусть это останется между вами, мной и его бессмертной душой.
– Ну ты меня совсем уже за дуру держишь!
– За умную я тебя держу, за умную. Просто ты сейчас несколько не в себе… успокоилась? Сейчас Лиза все организует как нужно. Если ты захочешь, я могу и вскрытие сделать…
– Зачем?
– Я тебе расскажу, но не для распространения. Михалыч уже с год на одной силе воли держался, боялся, что без его помощи мы в каменный век скатимся. У него давно уже все болело, и даже таблетки Алёнины не помогали. Но – держался, от опиоидов категорически отказывался… а как убедился, что смену себе подготовил… Дети где все?
– Мои и Лерины – кто в саду, кто в школе. Остальные… тоже в школах. Когда им скажем? Пашка-то уже совсем большой, да и…
– Сегодня и скажем, как из школы вернутся. А твоя забота будет их успокоить, приласкать. Выпила? Иди, на диванчике у меня вздремни часок, а я пока позвоню в Тулу…
Глава 11
Михалыча похоронили первого октября, а пятого рядом с ним легла и Галина Константиновна, оставив единственного сына Костю двенадцати лет. Тоже Владимировича – его эта тихая учительница русского и литературы, как говорила Марина, «едва успела» родить. Просто во время «экскурсии» ей уже сорок два было… В поселке она «примкнула» к Вере Сергеевне и, с химией немного освоившись, занялась изготовлением «самого нужного химиката»: пороха. Вероятно, сильно подавленная смертью Михалыча, она невнимательно что-то в своей лаборатории сделала. Взрыв был небольшим, но стеклянная притертая пробка от флакона попала ей точно в глаз – а поликарбонатные очки она почему-то не надела…
Костю к себе забрала Ира, а Лиза не поленилась и для всех остальных учительниц (у которых было по три, а то и по пять детей) прямо на поминках устроила «дополнительный курс техники безопасности», отдельно пояснив, что детей-сирот выжившим будет очень трудно усыновить всех вместе, а разделять братьев и сестер – вообще извращение. В ответ Ангелика наорала на Лизу, потом все успокоились, прорыдались – и жизнь потихоньку стала возвращаться в нормальную колею.
Но все равно печаль надолго воцарилась среди попаданцев. И даже Новый двести пятидесятый год все встречали как-то не очень весело.
– Ну, что дальше делать будем? – поинтересовалась у матери Катя после того как куранты в телевизоре пробили двенадцать раз.
– Работать, и строить нашу цивилизацию дальше по заветам Михалыча.
– Строю потихоньку. Боровицкий холм на четверть уже срыли, да и котлованы под фундаменты стен и башен практически все выкопали. Вовка хорошие камнепильные машины сделал, сейчас у Подольска камень пилят под фундаменты и на бут для стен, и в коломенском карьере тоже.
– У Подольска? Что-то я не помню…
– Пока там только небольшая станция железной дороги да карьер этот, город мы не ставим. Ты же ничего там пока не напланировала? А карьер всяко нужен, та же щебенка для железки…
– Я уж испугалась. Не напланировала, но если там уже поселок какой-то… Учту.
– Огромный поселок, уже два дома почти готовы. Но тогда учти, что подольский камень очень даже для строительства хорош. Его и на стены, и на фундаменты ставить можно, а Вовкина пила режет там по полсотни блоков в час. Больших, сорок на двадцать на двадцать.
– Что-то не очень-то и дофига.
– Одна машина, а в подольском карьере их уже три работает. Хотя все равно не очень-то и много: за две недели камня режут на один двести четвертый дом. Но Сашка обещал до весны еще с десяток моторов для них сделать… правда, они больше в Коломну пойдут и Евпаторию – на ракушечнике они вчетверо больше пилят, кстати.
– Может там еще цементный завод поставить? Железку-то до Москвы Ангелика обещала уже к лету закончить…
– Фигу. Во-первых, там всего два дома, и пока больше строить никто не будет. Во-вторых там, Лида сказала, известняк доломитизированный. Прочный сам по себе, но для цемента не годный. Так что опилки с карьера Люда забирает, грунт раскислять где торфом удобряют. А цемент в Москву и из Коломны привезти нетрудно, так что лучше там новые печи ставить. Или, если тебе хочется поближе к Москве цемент делать, то у устья Пахры ставь: там тоже камень пилят, и там известняк чистый, просто на фундаменты не годится.
– Ладно, но ты все же не забывай мне все же говорить, где чего делаешь. А то я напланирую…
– Сама же говорила, что задача Госплана не в том состоит, чтобы планировать сколько будет выпущено левых носков и сколько правых, а запланировать общий рост экономики по категориям. А что внутри отрасли делаться будет – так это задача министерств. Я строительством занимаюсь, так я сама и буду решать что, где, из чего и как строить. И если у меня где-то выйдет экономия – хотя бы на кирпичах – то я же и буду решать, куда сэкономленное с наибольшей пользой применить, имея в виду поставленные тобой задачи конечно.
– Ну применяй. Но все равно держи меня в курсе твоих затей, а то все равно столько приходится в планировании увязывать… Кстати, Люда закончила обработку урожая одуванчиков, результат очень даже радует: с двух гектаров почти тонну каучука собрать вышло. И из этого каучука уже всякое делаться стало. Так что с планированием семьи…
– Поздно ты мне об этом сказала. Только ты бабуле пока не говори, у Киры это планирование великолепно получается. А то бабуля опять на пенсию не пойдет…
– Кире же самой скоро рожать! А бабуля все равно ни на какую пенсию не пойдет. И слава богу: пока у нее есть дело, она себя в тонусе держит.