Голубой жасмин
Шрифт:
— Мне нужно повидать отца, — сказал Касим, — а ты останешься на попечение Кейши, за которой сходит кто-нибудь из слуг. Кейша — домоправительница в моих апартаментах, по-арабски ее называют «кьяйя». Она, кстати, была личной горничной моей матери.
Эта малая толика сведений помогла Лорне чуточку освоиться, и, поднимаясь на ноги, она даже улыбнулась.
— Надеюсь, твоему отцу уже лучше, — произнесла она. — Как ты думаешь, когда… — Девушка умолкла, прикусив губу: при мысли, что нужно будет встречаться с эмиром, ей сразу становилось неуютно.
— Не могу сказать. — Касим взял ее за похолодевшую от волнения руку и нахмурился. —
— Перестань, прошу тебя! — Лорна вырвала у него руку, и как раз в тот момент в зал вошла женщина. То была маленькая старушка в наброшенном на голову хаике note 57 , наполовину скрывавшем лицо. Она поклонилась Касиму и посмотрела на девушку глазами, глубоко посаженными и такими черными, что в них, казалось, должно было скрываться множество тайн.
Note57
Хаик — большой головной платок (араб.).
— Пожалуйста, отведи леллу в ее комнаты и смотри, чтобы она ни в чем не нуждалась. — Он обратился к Кейше по-французски, давая понять этим, что Лорна и сама легко сможет общаться с нею. Потом, погасив сигарету, взволнованно спросил:
— Кейша, а как отец?
Та развела руками.
— Доктора говорят, что сердечный приступ не нанес большого ущерба его здоровью. Остальное — в воле Аллаха.
— Говорить он может? — В низком голосе Касима слышалось глубокое участие. — Ведь он был таким сильным, а сейчас? Не превратился ли он в беспомощного калеку?
— Нет, эмир речь не потерял. — В глубине глаз старушки мерцала улыбка: она вспомнила, как когда-то нянчила на своих коленях этого высокого представительного мужчину. — И уж конечно хочет кое-что сказать своему сыну, который сделал своим домом пустыню, а сюда и глаз не кажет.
— Я собирался вернуться раньше. — Взгляд Касима споткнулся об изящную фигурку Лорны. — Но пустыня полна такого очарования, что я просто был не в силах сопротивляться. К тому же никогда не знаешь заранее, что можешь там обнаружить.
Улыбнувшись и слегка поклонившись, он повернулся на каблуках и направился к выходу. На какую-то секунду его силуэт застыл в рамке арочной двери, как в картине, и тут же исчез. Лорна, встретившись взглядом с верной служанкой, оробела. Старушка многое перевидала на своем веку; знала мать Касима, когда та еще невестой приехала сюда… Девушка попыталась овладеть собой.
— Надеюсь, мы подружимся, Кейша, — произнесла она, заставив себя улыбнуться.
Черные глаза внимательно рассматривали ее бриджи и шеш, все еще покрывавший волосы. Взгляд был любопытным и добрым.
— Если вы соблаговолите пойти со мной, лелла, то я покажу вам, где можно принять ванну и отдохнуть после такой долгой поездки.
Они поднялись по винтовой лестнице и пошли по крытой галерее, навстречу голосу муэдзина note 58 , летящему над крышами домов и призывающему правоверных на молитву. Этот голос вызвал в Лорне легкую печаль, напомнив, что она уже не в пустыне, а в городе Сиди-Кебир.
Пройдя еще одну арочную дверь, они вошли в покои, отведенные Лорне. Стены украшали
Note58
Муэдзин — специальный служитель при мечети, 6 раз в день поднимавшийся на минарет и призывавший на молитву (араб.).
— Что означают эти слова? — спросили она Кейшу. Та многозначительно посмотрела на нее.
— Там говорится, что любовь — это врата в гранатовый сад. Чтобы вкусить сладость граната, его нужно сорвать.
Лорна слегка покраснела, ибо в словах Кейши уловила скрытый смысл.
— Соизволит ли моя госпожа войти в гаремлык note 59 ?
— прошептала старушка. Девушка утвердительно кивнула.
Покои представляли собой анфиладу из трех комнат, отделенных друг от друга деревянными дверями, украшенными резьбой. В первой комнате, самой большой, стояли диваны на ножках, а с расписного потолка свисали на цепях причудливые светильники. На полу, подобно драгоценностям, мерцали ковры, а узкие окна были забраны коваными ставнями, изяществом и затейливостью напоминавшие кружево.
Note59
Гаремлык — женская половина дома (араб.).
В спальне стояла мебель в мавританском стиле, отделанная перламутром. Занавески из тонких кружев образовывали над золоченой кроватью полог, а на туалетном столике, инкрустированном жемчугом, лежала разнообразнейшая косметика и стояли бутылочки с благовониями.
Ванная комната радовала глаз! В ней царила огромная, вделанная в пол ванна из нефритово-зеленых изразцов; вокруг нее на специальной аркаде помещались большие медные горшки, в которых цвело множество золотистых акаций. Везде стояли шкафчики, украшенные лепными завитками. Один из них оказался заполненным таким количеством разнообразных банных эссенций и туалетных принадлежностей, которых хватило бы на дюжину девушек.
Огромная ванна уже наполнилась теплой прозрачной водой, и Кейша капнула туда розовой эссенции. Лорна в мгновение ока скинула пропыленную одежду и погрузилась в душистую воду. Пока она плескалась, как рыбка, Кейша рылась в шкафчике, подыскивая для новой хозяйки одежду, и выбрала наконец прелестное шелковое платье синего цвета с широкими рукавами, щедро расшитыми по краю серебром.
Платье это понравилось Лорне с первого же взгляда. С сияющими золотом волосами и темно-синими глазами девушка была похожа в нем на средневековую принцессу. Шелк был таким красивым, что она не удержалась и погладила его.
— В соседней комнате для госпожи приготовлен кофе, — сказала Кейша, и Лорне опять показалось, что черные глаза изучают ее с любопытством и сожалением. Именно после одного такого взгляда ей захотелось задать вопрос, мучивший ее с самого появления во дворце эмира.
— Да, лелла? — Кейша вопросительно смотрела на девушку, стоявшую в нерешительности перед дверью, ведущей в соседнюю комнату.
— Принц Касим говорил мне, что вы были горничной у его матери. — Щеки Лорны слегка порозовели и тут же снова побледнели. — Какой она была, Кейша? Мне очень хотелось бы знать.