Голубя тебе на грудь
Шрифт:
– С зубами та же проблема, - сказал он.
– С хвостом, боюсь, тоже.
Понял, что собеседница ему не верит.
– Считай это своего рода профессией. Не видовой принадлежностью, - пояснил он.
– Этому даже учат. Я вот недавно отучился.
– О, - безо всякого выражением отозвалась девушка.
Она начинала укрепляться в мысли, что собеседник говорит правду. Мысли о вспоротом животе и боли как-то отошли на второй план. Вспомнились слова о "выпускной работе".
– И?
– равнодушно спросила она.
– Что ты со мной сделаешь?
– Сама
– Вы всегда предоставляете своим жертвам право выбора?
Риелей вдруг стало всё равно. Чувство безнадежности и обреченности притупило боль и заглушило прочие эмоции. Стало спокойно, хоть и очень грустно.
– Нет. Никогда, насколько мне известно.
– О, - девушка невесело усмехнулась.
– Для меня делается исключение? Почему?
– Первый вариант, - мужчина вопрос проигнорировал.
– Я отношу тебя к лекарю, как ты и просила. Это не поможет, ты будешь умирать дольше, мучительней, зато сможешь на что-то надеяться и пытаться бороться. Второй вариант: могу добить тебя прямо здесь, немедленно. Умрешь быстро и безболезненно. Третий: просто ухожу, ничего не делая. И четвертый. Решай.
Кеане вперил в собеседницу вопросительный взгляд.
– Четвертый - это...
– Риелей не договорила, выразительно поморщилась.
Мужчина просто кивнул.
– Ты же не станешь жрать мою душу?
– девушка почувствовала дурноту.
– Нет.
– Но я точно умру?
– Это не совсем смерть, - уклончиво ответил собеседник, опуская взгляд.
– Но жизнью я б это тоже не назвал.
Риелей зажмурилась и глубоко вздохнула.
– Больно?
– спросила она, не открывая глаз.
Кеане отстраненно пожал плечами.
– Вроде бы нет.
Девушка оторвала от живота одну руку и прижала тыльную сторону ладони к губам.
– Я не хочу умирать, Кей, - прошептала она, всхлипывая.
– Так не хочу.
Мужчина нервно сорвал с головы шапку, тряхнул волосами и, тоже зажмурившись, потер нос пальцами.
– Это твой ответ?
– уточнил он с тяжелым вздохом, открывая глаза и глядя на испуганно замершую девичью фигурку.
Риелей мелко закивала, закусывая кожу на кулаке. На висках блестели влажные дорожки слез.
– Только не говори, что со мной станет, - глухо попросила она.
– Не хочу знать. Боюсь.
Кеане медленно положил ей на лоб ладонь.
– Знаешь, мне жаль, что так получилось, - сказал он.
– Да, я честно собирался тебя забрать, однако сейчас... я тоже не хочу, чтоб ты умирала. Если тебя это хоть как-то утешит.
Девушка оторвала кисть ото рта и крепко сжала собеседника за руку.
– Спасибо, - одними губами произнесла она, содрогаясь от беззвучных рыданий.
Через пару мгновений вдруг неярко вспыхнула и исчезла. В воздух над ладонью мужчины воспарил некрупный серебристый огонек. Кеане сидел неподвижно, отстраненно на него глядя. Свободной рукой салум нехотя провел по карманам кафтана, нащупал свою проволочку. Вынул. Какое-то время вертел ее в пальцах, думая о чем-то своем. Огляделся в поисках чего-нибудь, на чем можно было выцарапать
Невдалеке слышались овации и радостный вопли восторженной толпы - казавшаяся бесконечной песня "про Лей Ханн" наконец завершилась. Мужчина поднял голову и обернулся на звук. Похоже, выступление Айрела Керрана имело оглушительный успех. После недолгих размышлений, Кеане принял решение. Сжал огонек в кулаке и поднялся на ноги.
***
Айрел устало стянул с себя кафтан и небрежно швырнул его на кровать - теперь можно было не бояться его помять, порвать, испачкать или потерять. Расстегнул верхнюю пуговицу мокрой, липнущей к телу алой рубахи, размял шею и, закрыв глаза, глубоко вздохнул. Он был выжат, как лимон.
Концерт прошел без сучка и задоринки, что было даже странно. Никто из музыкантов не сфальшивил, ничто не сломалось, не последовало "приятных" сюрпризов от конкурентов и недоброжелателей. Рион, правда, обмолвился, что какая-то ерунда творились в укрытии одного из ларцевещателей: его охранники утверждали, что на них кто-то напал, а весь пол внутри помещения был залит непонятно откуда взявшейся водой. Впрочем, сам механизм, похоже, не пострадал. Это, конечно, тревожило, но администратор уверил, что ничего страшного не произошло, и убежал разбираться.
Оставалась лишь формальность - дождаться официального вердикта гильдии. Фактически же ряд представителей ее руководства, присутствовавших на концерте, уже успел поздравить исполнителя с успехом и переходом на новую ступень карьеры. Что ж, вот он и добился того, о чем мечтал - одним придворным бардом в мире стало больше.
Сквозь тонкие стены расположенной под сценой гримерки проникал гомон расходящейся толпы. Несколько девичьих голосов скандировали имя певца в надежде, что тот к ним выйдет. У Айрела же не было ни малейшего желания двигаться с места. Он плеснул себе в стакан воды из стоявшего на зеркальном столике кувшина и окинул комнатку задумчивым взглядом. А не заночевать ли тут, в самом деле? Кровать - есть. Протискиваться к карете сквозь толпу ожидающих его появления почитателей, ехать в город, слушать поздравления кучи народа в местном отделении гильдии, вежливо им всем улыбаться и говорить ответные любезности... В гробу он сейчас всё это видел. Вот после хорошего отдыха - другое дело.
Через пару часов народ таки разошелся. Снаружи воцарились тишина и покой. Музыканты уехали в город, ушли рабочие сцены - ее разберут поутру: концерты в Табиде случались не настолько часто, чтоб постоянно занимать ею поле, на котором проводится много прочих, не менее важных мероприятий. Осталась лишь толпа охранников, призванная охранять от воров и вандалов ценную технику и прочее имущество гильдии, пока та его не вывезет следующим утром, да не менее ценного исполнителя.
Айрел клевал носом от усталости, сидя возле зеркального столика, но спать не ложился - администратор пока не вернулся, а певцу хотелось удостовериться, что во время выступления не произошло ничего непоправимого. Вдруг какие-то факты тому удалось узнать только сейчас? За спиной у барда хлопнула дверь.