Голубя тебе на грудь

Стадник Оксана Олеговна

– Знаешь, чем я зарабатываю на жизнь? Выдаю себя за других людей, обычно богатых и родовитых. Тех, кому стараются угодить, надеясь на ответные милости, - девушка перехватила за уздечку попытавшуюся отойти, заинтересовавшись каким-то кустиком, лошадь и с усилием вернула ее на место.
– У меня неплохо получается, однако есть одна деталь, которая регулярно доставляет кучу проблем. Видишь ли, богатые дамы обычно не путешествуют в одиночестве - их сопровождают горничные, гувернантки, лакеи. Мне же каждый раз приходится изворачиваться и придумывать правдоподобные объяснения, почему со мной нет хотя бы служанки, помогающей

одеться и причесаться. Милый мальчик-слуга, таскающий за меня вещи и бегающий по поручениям, пришелся бы очень кстати.

Парнишка презрительно шмыгнул носом и гордо отвернулся.

– У тебя самого есть идеи получше?
– осведомилась Триша, склоняя голову на бок.
– Я предлагаю реальный выход. Смогу обеспечить тебе пропитание, крышу над головой и даже какой-то заработок. Будешь накормлен, одет, умыт.

Самозванка была вынуждена замолчать: лошадка оказалась настойчивой и снова попыталась добраться до своего кустика, чуть ли не волоча за собой вцепившуюся в уздечку новую хозяйку.

– Хватит заманивать ребенка на путь преступности, - проворчал Айрел.

– Слушай, "законопослушный" ты мой, - девушка, кое-как приструнив конягу, прострелила барда взглядом.
– Он и так уже бодро по нему шагает. Пусть лучше делает это под присмотром взрослого, опытного человека. По-твоему, быть бродяжкой-попрошайкой предпочтительней?

Удостоверившись, что возразить музыканту нечего, снова повернулась к парнишке.

– Так что, Раф? Твой ответ?

Мальчишка молчал, сосредоточенно выдергивая нитку из своей заплатки.

– Расцениваю это как согласие, - подвела итог Триша, сердито хлопая расшалившуюся лошадь по спине.
– Ну?
– посмотрела она на мужчин.
– А вы что скажете?

Айрел, подумав, встал с земли. Поправил кафтан, стряхнул со штанов налипший сор. Подобрал лютню.

– Ну хорошо, - проговорил он, подходя к Серому.
– Тогда поехали.

Рафферти встрепенулся, выпрямился и заволновался.

– Мои лошади!
– поколебавшись, выпалил он, переводя неуверенный взгляд с одного спутника на другого.
– Без них я никуда не пойду!
– напрягся в ожидании подзатыльника.

– Забудь, - мрачно посоветовал бард, заскакивая в седло.

На костерке закипал котелок воды. Кеане снова дремал на земле, подложив под голову свою сумку. Еле слышно журчала узкая извилистая речушка, чуть ли не полностью скрытая ивняком и камышами. Ветер гнал по ее поверхности легкую рябь, шуршал зарослями, играл язычками пламени, волосами спавшего у огня мужчины, гривами и хвостами привязанных к крепкой раките коней. Триша, успевшая сменить дорогое платье на простое дорожное, сосредоточенно резала на тряпки бархатный подол своего не пережившего кораблекрушение наряда. Рядом с ней стоял открытый саквояж. Поверх аккуратно сложенной одежды громоздились расчески, кисти и ножницы, пакетики, пузыречки и бритва. Рафферти лениво наблюдал за действиями девушки, исподтишка заталкивая в клетку с хомяком сорванные травинки. Тот факт, что ему не позволили съездить к утесу и забрать оставшихся там лошадей, его обидел, однако вел себя мальчишка куда лучше прежнего и мудро не стал устраивать сцен по этому поводу. Неподалеку валялся кафтан певца с лежащей поверх него лютней. Последняя доставляла своему новому хозяину столько же неудобств, сколько и клетка оружейнику: и ту, и другую

сложно было куда-то пристроить и приходилось таскать в руках. Айрел к этому моменту уже успел пожалеть, что не потерпел немного и не купил себе инструмент вместе с чехлом в следующем городе - тогда его можно было бы хотя бы повесить себе за спину.

Сам же бард в это время, вытоптав себе пятачок ровного пространства среди зарослей на берегу, мыл голову врученным девушкой куском лавандового мыла. Нельзя сказать, что делал он это с удовольствием: холодная вода пену смывала плохо, затекала за шиворот и мочила рубашку, шершавые листья камыша неприятно кололи лицо и цепляли одежду, сапоги вязли в прибрежной почве, хлюпали и скользили. В принципе Айрел считал себя вполне чистым - успел помыться в Эстоле за день до этого, однако Триша велела с ней не спорить и подчиняться: час, по итогам которого мужчина должен был стать на себя не похожим, пошел.

– Садись, - девушка, заметив, что клацающий зубами от холода спутник вернулся, отложила недорезанное платье в сторону и поднялась.

Бард послушно плюхнулся на землю, сел прямо, скрестив ноги и стараясь игнорировать стекавшие вдоль позвоночника струйки да липшую к коже сырую рубаху. Предоставил себя на растерзание мошенницы. Та обошла мужчину кругом, задумчиво вороша потемневшие от воды волосы.

– Ну? В какой цвет красить будем?
– Триша задумчиво перебирала мокрые пряди.
– Рыжий, черный или что-то промежуточное?

– Э-э-э. Мне безразлично, - решил бард, ненавязчиво отстраняясь от трепавшей его по голове руки.

– Тогда я сама выберу, - девушка отошла.

Набрала в миску горячей воды, высыпала туда порошок из одного из своих пакетиков, добавила немного другого, принялась размешивать. Потом натянула тонкие перчатки, судя по пятнам и разводам, хранимые специально для таких случаев, накинула Айрелу на плечи одну из бархатных тряпок и, вооружившись расческой да широкой кистью, приступила к покраске.

– И? Какого цвета я в итоге буду?
– мрачно поинтересовался музыкант, бесцельно блуждая взглядом по округе.

– Рыженький. С уклоном в каштановость, - девушка деловито размазывала по волосам барда красящую кашицу.
– Рассчитываю получить оттенок чуть более светлый, чем у него, - махнула кистью в сторону Кеане.
– Раф, бери мыло и бегом мыть голову.

– А?!
– мальчишка явно не был рад подобной перспективе.

Пару секунд настороженно следил за парикмахершей, придумывая достойный ответ, потом отвернулся и продолжил сосредоточенно тыкать хомяка сквозь решетку тонким прутиком, в надежде на то, что Триша уже сама забыла о своем распоряжении.

– Что это?
– девушка, случайно заметив проглядывавший сквозь мокрую ткань черный круг, провела по нему пальцем.

– Не твое дело. Татуировка, - буркнул бард, сердито отдергивая плечо.

Мошенница, недоуменно вскинув бровь, внимательно посмотрела на напрягшегося мужчину, еле слышно фыркнула себе под нос и продолжила дело.

– Будешь трепыхаться - нечаянно ткну кистью тебе в лоб или ухо. Придется потом с пятном ходить, - предостерегла она, размазывая остаток краски. Поставила опустевшую миску на землю и принялась растирать волосы руками, равномерней распределяя пигмент. Оставшись довольной результатом, обмотала голову музыканта бархатной тряпкой.