Голубя тебе на грудь
Шрифт:
Заметив краем глаза глумливую ухмылку барда, Рафферти разозлился.
– Это не значит, что я не умею, - рыкнул он.
– Не буду, потому что вам ничего не должен. Вот и всё. И хватит на меня так смотреть!
– паренек гневно засопел.
Музыкант ничего не говорил, однако то, как он это делал, действовало ребенку на нервы. Сердито поджав губы, он схватил лютню за гриф, устроил ее на коленях, злобно глянул на мужчину и, чуть помедлив, принялся старательно перебирать струны. Играть его учил старик, у которого они с братом
Мелодия была простенькой и незатейливой. Сосредоточенно хмуря брови, Рафферти мучительно вспоминал уроки неудачливого барда, закусив от усердия кончик языка. В принципе, он собой гордился: на его взгляд, получалось совсем не плохо.
– Кошмарно, - вынес свой вердикт Айрел, когда пацаненок закончил.
Тот вздрогнул, как от оплеухи. Почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Триша долбанула мужчину расческой по голове и осуждающе цокнула языком. Бард ее проигнорировал.
– Я тебе покажу, как оно должно звучать на самом деле, - требовательно протянул руку за лютней.
Он заиграл ту же мелодию. Мальчишка, собиравшийся злорадствовать, глумиться и насмехаться над музыкальными способностями обидчика, сидел пораженный, начисто позабыв о своих планах и не веря ушам. На задворках сознания пробежала крамольная мысль, что, пожалуй, этот человек имел права и основания назвать его игру кошмарной.
– Вот, - довольно заключил Айрел, отпуская струны.
– Пока не сможешь так же, чтоб и близко не подходил к моему инструменту. Понял?
Рафферти промолчал.
– А я всё гадала, зачем тебе лютня, - протянула девушка, возвращаясь к прерванному занятию.
– Не думала, что ты бард.
– Я не принадлежу к гильдии, - чуть помедлив, проговорил певец.
– Во всяком случае, меня наверняка уже из нее исключили, - добавил он мысленно.
***
Уиллард Хайг улыбался. Сидевший перед ним человек, судя по дыханию, был далек от душевного комфорта и гармонии. Похоже, необъявленная битва "учитель/ученик" шла не в его пользу.
– И это наш Реган. Уравновешенный, строгий Реган, - с непонятным удовлетворением думал гавен, прислушиваясь к излишне глубоким вдохам и выдохам - посетитель прилагал существенные усилия, чтоб держать себя в руках и скрывать обуревавшие его эмоции.
– Ну, - ласково обратился старик к молодому мужчине, когда тот немного успокоился.
– Я позвал тебя, чтоб расспросить о твоих успехах в роли наставника. Всё ли получается? Возможно, есть темы, которые ты хотел бы со мной обсудить?
Посетитель
– Всё хорошо, - без особого воодушевления проговорил Реган.
– Я справляюсь.
Слепец выразительно молчал. Поняв, что врать и увиливать бесполезно, салум вздохнул и сдался.
– Он меня не слушается, - утомленно потер он ладонью нахмуренную бровь.
– Я говорю одно, он - делает другое. Не способен концентрироваться на чем-то дольше минуты, постоянно отвлекается! Засыпает меня бесконечными вопросами. Я, конечно, стараюсь на них отвечать, но не всегда выходит!
– Мальчик мой, это естественно, что взаимопонимание с учеником устанавливается не сразу. Пройдет какое-то время, ребенок станет послушней, вы притретесь друг к другу, - миролюбиво увещевал гавен, глядя в темноту туда, где по его расчетам должно было находиться лицо собеседника.
– Нужно немного подождать.
– Вчера, к примеру, весь день донимал меня нытьем о том, как сильно он хочет яблок, - похоже, мужчине было необходимо скорее выговориться, чем услышать слова утешения.
– Я пытался ему объяснить, что мы их обычно не едим, так он привязался ко мне со своим "почему"! Откуда мне знать?! Просто так сложилось!
– И? Как ты выкрутился?
– Уиллард Хайг получал неописуемое удовольствие от этой беседы. Выведенный из душевного равновесия Реган его очень забавлял.
– Велел сделать сто отжиманий, - проворчал салум, соображая, что ведет себя недостойно в присутствии гавена.
– Чтоб не до глупых вопросов ему было.
Старик расхохотался: бедный ребенок, повезло с наставничком, ничего не скажешь. Краем уха уловил еле слышные шаги - опять Тайте Оледа пытался прокрасться незамеченным.
– Просто сходи в город и купи ему яблочко, - посоветовал слепец, отсмеявшись.
– Вот увидишь, это сработает вернее.
– Вы знаете, - возвестил помощник, когда Реган удалился, - я намедни пролистывал эту вашу гавенскую книгу...
– Тайте, если суешь нос в бумаги, к которым и прикасаться нельзя никому, кроме меня, то, по крайней мере, имей совесть хотя бы не докладывать мне об этом с такой радостью, - вздохнул Уиллард Хайг, бессильно пряча лицо в ладони.
– Я подумал, что кто-то же должен вам рассказать, что в ней написано, - не смутился мужчина, присаживаясь на подлокотник кресла.
– Вдруг там что-нибудь важное.
– Не стоило беспокоиться. Мне ее в свое время зачитывали вслух, - слепец в очередной раз гадал, чем он руководствовался, назначая данного человека своим доверенным лицом.
– Ну так вот, пролистывал я эту вашу гавенскую книгу, - как ни в чем не бывало продолжил салум, устраиваясь удобнее.
– И совершенно случайно мне попался на глаза абзац о яблоках. Был удивлен, - помощник полуобернулся к собеседнику.
– Почему тогда они вообще не под запретом?