«Голубые Орхидеи»
Шрифт:
Девочка подняла глаза. На ее щеках виднелись полоски от высохших слез.
— Валентина, я сестра Мэри Агнес. Приехала сюда из очень хорошего места, которое называется Детский дом Св. Винсента и Сары Фишер. Это место, куда приходят дети, когда с ними происходит что-то неладное и родители не могут о них вовремя позаботиться.
Девочка ничего не ответила, но Мэри Агнес увидела проблеск понимания. Слава Богу, она смышленая.
Мэри Агнес подошла к кровати и села рядом, наблюдая, как ребенок пытается скрыть свою дрожь.
—
— Нет! — внезапно закричала девочка, и ее глаза наполнились слезами. — Нет! Нет! Нет!
«Ребенок говорит на каком-то славянском языке, кажется русском», — подумала Мэри Агнес.
— Мне очень жаль, Валентина, но твоя мама умерла в больнице. Врачи сделали все возможное, чтобы спасти ее, но не смогли. Она так долго не обращалась к докторам, что болезнь зашла слишком далеко.
Девочка пристально смотрела на нее своими зелеными глазами. Монахиня повторила все сказанное, сделав ударение на словах «мама» и «умерла».
Она видела, что девочка все поняла и кровь отхлынула от ее лица. В огромных прекрасных глазах отразилось горе.
— Мне очень жаль, дорогая, но Бог хранит ее сейчас, а также хранит и тебя. Валентина, давай соберем твои вещи — придется отправиться в дорогу.
Микроавтобус въехал в широкие кованые железные ворота. Они выглядели так, словно были поставлены в центре парка. Несколько ребятишек, смеясь и крича, играли в мяч на траве. В отдалении виднелось невысокое, беспорядочно выстроенное здание с большой автостоянкой перед ним, где разместилось несколько дюжин машин.
Валентина закрыла глаза. Ей хотелось ничего не видеть.
— Домом управляют католические сестры, — объяснила сестра Мэри Агнес. — Мы ухаживаем за детьми, которые временно нуждаются в уходе, а также за сиротами. — Она помедлила. — Валентина? Ты понимаешь, что я говорю?
Валентина не открывала глаз. Ей не хотелось быть здесь. Она ненавидела все это! И ей не хотелось плакать в присутствии высокой доброй женщины, одетой в черное монашеское платье.
— Открой глаза, Валентина, — решительно приказала монахиня.
Через несколько секунд девочка повиновалась. Она смотрела вниз, на свои руки.
— Хорошо, — вздохнула сестра. — Мы успеем на ленч. После еды я отведу тебя в твою спальню. Мне хотелось бы познакомить тебя кое с кем из детей.
Мэри Агнес верила, что дети часто помогают друг другу больше, чем это делают взрослые или врачи и, может быть, даже Бог.
Они въехали на стоянку и припарковались.
— Вот мы и дома, — сказала Мэри Агнес.
Девочка смотрела на нее со страхом.
— Бог любит тебя, дитя. Ты почувствуешь себя намного лучше через неделю-другую. Я обещаю.
— Я не хочу мыть эту дурацкую, гадкую, старую машину! — Глаза девочки сверкали, как голубые огоньки. Ее морковно-красные волосы были мятежно взъерошены, а свою
Сестру Мэри Агнес, казалось, совершенно не тронул этот поток брани.
— Сью Энн Уэлч, не стоит употреблять таких выражений, а то тебе придется провести полчаса в молитве на коленях в часовне. — Монахиня продолжила: — Я дала вам поручение — всем троим — вымыть микроавтобус. Вот садовый шланг, вот ведро и вот губки.
Валентина подняла голову, внимательно вслушиваясь, хотя она все еще не проронила ни слова с тех пор, как приехала сюда вчера утром. Рядом с ней бросала сердитые взгляды на монахиню Сью Энн Уэлч, а худой смуглый Пол Баджио засунул руки в карманы и тоже хмурился.
— Такую работу хотели бы получить все остальные ребята, — закончила сестра Мэри Агнес. — Начинайте сейчас же, или я отдам ее кому-нибудь другому.
Она повернулась и пошла к зданию, а трое детей переглянулись.
— Дерьмо-о-о! — закричала Сью Энн. — Все они пытаются заставить нас работать, как мулов на поле.
Валентине показалось, что произношение Сью Энн сильно отличается от произношения сестры Мэри Агнес.
— Но это вода, — внезапно сказал Пол Баджио, хватая шланг. — А вода мокрая!
Он покрутил насадку, и брызнула серебристая, как лезвие ножа, струя.
Сестра Мэри Агнес стояла в одном из коридоров, соединявших крылья дортуаров, и смотрела в окно, откуда открывался прекрасный вид на школьный сад. Несколько минут она наблюдала, как трое ребят возились и боролись, отчаянно поливая друг друга из шланга. Мэри Агнес мысленно улыбнулась. Игра с водой — безвредный способ избавиться от гнева. Может быть, потом эта троица успокоится и подружится.
— Эностранка! — взвизгнула Сью Энн, подняла извивающийся шланг и шлепнула им Валентину. — Глупая, глупая девчонка, ты не могёшь даже говорить по-английски.
— Сама ты не можешь, деревенщина! — закричал Пол. Десятилетний мальчишка приблизился, направив струю воды прямо ей в лицо.
— О! О дерьмо! — взвизгивала рыжеволосая девчонка, отчаянно извиваясь и отбиваясь босыми ногами.
Внезапно игра перестала ее забавлять. Валентина увидела, что лицо Сью Энн исказилось от слез.
Не раздумывая, она подбежала сзади к Полу, обхватила обеими руками его за талию и опрокинула на землю. Шланг выскользнул у него из рук и, извиваясь, устремился в воздух.
В то же мгновение Сью Энн, издав радостный вопль, вскочила и подбежала к шлангу, глаза ее сверкали. Она схватила шланг и устремилась к Полу.
— В штаны ему! В штаны! — пронзительно закричала она.
Валентина знала это слово и засмеялась. Она взобралась на Пола и села на него, а Сью Энн нацелила наконечник шланга за пояс зеленых шорт Пола Баджио. Чем больше Пол извивался, тем сильнее хохотали девчонки, взвизгивая от смеха.