«Голубые Орхидеи»

Фэнтон Джулия

После горячего душа она насухо вытерлась полотенцем и направилась в раздевалку.

— Как дела? — спросила ее рыжеволосая высокая женщина в одних трусиках-бикини. Она вытянула длинную ногу на скамейке и втирала в нее крем. Говорила она с легким южным акцентом.

— Просто великолепно.

Женщина показалась знакомой, и Валентина посмотрела на нее внимательно.

— Кажется, я видела вас на прослушивании?

— Да. Я Джина Джоунз.

Джина постоянно посещала «Стэпс», и они несколько минут поболтали о занятиях.

— Я работаю как

проклятая, каждый день, — призналась Джина, — и непременно добьюсь успеха, дорогая, вот увидишь. Но мне уже двадцать восемь, остается только надеяться, что это произойдет раньше, чем я состарюсь и не смогу больше танцевать. — Затем Джина небрежно спросила: — Ты все еще встречаешься с Китом Ленардом? Ходят слухи, что вы вместе, и он завтра придет посмотреть, как ты танцуешь.

Валентина покраснела. Постепенно ее румянец стал огненным. Она опасалась, что такое произойдет.

— Нет, мы просто проводим много времени вместе, потому что он помогает мне пройти интенсивный курс актерского мастерства. Мы смотрим множество пьес — университетские и внебродвейские постановки, и он разбирает их со мной.

Джина приподняла брови.

— Значит, вот как это называется. — Но тон ее не был оскорбительным. — Послушай, Вэл, могу я дать тебе небольшой совет?

— Конечно.

— Все происходит таким образом: когда люди работают вместе над постановкой, они сближаются. Их гормоны начинают бушевать, ты понимаешь, что я имею в виду? Вот почему кинозвезды так часто женятся друг на друге, — они встречаются на съемочной площадке. Но связи такого рода не всегда удаются… Чувства увядают, когда представление окончено.

— Я понимаю… — сказала Валентина. Она взяла сумочку и стала искать щетку для волос. — Однажды я уже испытала боль. Несколько лет назад во время гастролей я встретила женатого мужчину… но он решил остаться с женой. Я не хочу, чтобы произошло нечто подобное.

— М-м-м, — промычала Джина.

Глядя в зеркало, Валентина размышляла о предостережении Джины. Ее притягивал Кит Ленард, его приятная спокойная улыбка, то, как он прямо смотрел в глаза, разговаривая с ней. В нем ощущалась доброта, которая затрагивала глубже, чем просто сексуальная привлекательность. Он был в своей основе искренним, мог быть нежным, честным.

Это делало его опасным.

«Но только если я позволю ему стать таким», — решила она.

— Ну, что ты думаешь? — спросил Кит, когда они вышли из театра, посмотрев «Цену славы» с Чарлзом Гродином. На тротуаре сотни театралов толкались, нанимая такси, выстроившиеся в два ряда. Воздух был душным, чувствовалось приближение дождя. — Туда, Вэл, — сказал Кит. — Я попросил водителя, чтобы он подождал нас на углу площади Ирвинг, а не у театра. Там не так много народа.

Он тепло улыбнулся ей и взял под руку. Его прикосновение, как электрический удар, прошло по ее телу.

Черный длинный лимузин ждал на углу. Кит велел шоферу отвезти их в кафе «Фокси» на Пятьдесят четвертой улице, рядом с Мэдисон. Ему нравилось кафе, так как

там были большие отдельные кабинки.

Возбужденные, они зашли в свою кабинку, сели и принялись обсуждать пьесу во всех подробностях — занятие, доставлявшее Валентине все больше и больше удовольствия. Ей нравилось его чувство юмора и энтузиазм. Что бы Кит ни делал, он выполнял это на сто процентов. Ему было уже почти сорок, но он обладал энергией и жизнерадостностью двадцатилетнего. Она уже знала, что Кит был умелым наездником, опытным игроком в поло и великолепным объездчиком полудиких лошадей, время от времени совершавшим поездки в Хьюстон, где принимал участие в состязаниях ковбоев. Он катался на лыжах около Аспена, неплохо играл в гольф, как-то даже пытался заняться планеризмом.

Два часа спустя, когда кафе начало пустеть, Кит, улыбаясь, откинулся на спинку стула и сказал:

— Думаю, на сегодня достаточно. Скажи мне, Вэл, что происходит с «Голубыми Орхидеями»? Неужели вы действительно расстались навсегда?

Валентина нахмурилась.

— Надеюсь нет. Я целыми днями пытаюсь дозвониться до сестры, и мой агент делает то же самое, но Орхидея бросает трубку. Она не уступит ни на йоту. Я приняла ответственность на себя, — заметила Валентина, — и теперь чувствую себя очень виноватой.

— Не стоит. Для этого нет причин. Ты предложила продолжать записывать пластинки и выступать, а она не согласилась. Перерыв в год или чуть больше не принесет вреда «Голубым Орхидеям». Вспомни, как много времени проходило между альбомами «Ролинг Стоунз» или Боба Сигера, Хьюи Льюис и «Ньюз». — Он продолжал: — Если бы ты имела право выбора, Вэл, что бы ты выбрала? Только скажи честно.

Она пристально смотрела на него и молчала.

— Положение звезды? — настаивал он. — Этого ты хочешь? Известности, славы?

Она колебалась.

— Думаю, я просто хочу работать и знать, что я одна из лучших, знаешь, как Барбара Стрейзанд. И…

— Да?

Она покраснела. Любовь.Но как сказать это Киту?

К счастью, хозяин кафе подошел к их столику, давая понять, что он хочет закрывать. С облегчением Валентина сказала:

— Ой, кажется, кафе закрывается. Черт, а я хотела снова попытаться связаться с Орхидеей.

— Он, может быть, разрешит тебе позвонить в вестибюле, — предположил Кит. — Но Орхидея чертовски упряма, она, наверное, не захочет говорить, даже если и дома. Дай ей еще несколько дней, и она придет в себя.

— Нет, — настаивала Валентина. — Я хочу поговорить с ней сегодня, если смогу.

— Черт побери!

Орхидея услышала трель телефонного звонка, стоя в коридоре и шаря в сумочке в поисках ключа. Она прошлась по дискотекам, большую часть времени проведя в «Рейджине» на Парк-авеню, где звучала живая музыка. Ноги ее болели от многочасовых непрекращающихся танцев, и она была немного пьяна.

— Черт побери! — снова воскликнула она, возясь с ключом, пока телефон все звонил и звонил.