«Голубые Орхидеи»
Шрифт:
Поставив машину у павильона звукозаписи № 20 рядом со своим роскошным трейлером «Виннебаго», Валентина выключила мотор и сидела расслабившись, глубоко дыша. Прошлой ночью она плохо спала, а когда проснулась, сердце ее сильно билось и все тело покрылось потом. Она не смогла больше уснуть.
Сегодня утром они снимают большой эпизод-«мечту» — тот, в котором «Лос-Анджелес таймс» нашла «очарование музыкальных фильмов МГМ 1940-х годов, соединенное с откровенной сексуальностью 1980-х». Для съемок использовали так много дорогостоящих спецэффектов, что, по-видимому,
Кит, Она на минуту закрыла глаза и представила его. Знакомые дорогие черты, морщинки, веером расходящиеся от глаз при улыбке, полный подвижный рот, всегда готовый засмеяться. Она знала, что он приедет сегодня посмотреть на съемки. Он уже сказал, что не пропустит эту сцену ни за что на свете.
« Прекрати думать о нем, — с отчаянием сказала она себе. — Какой в этом прок?»
Но она знала, что не сможет не думать о нем, это все равно, что не дышать.
Она вышла из машины и направилась к своему трейлеру.
Джоу Донован, работавший теперь на «Пипл», защелкал кнопками своего микрокассетного магнитофона, чтобы удостовериться, что пленка нормально перематывается, затем поставил микрофон на стол, чтобы записать каждое слово Валентины.
— Итак, — объявил он, — все готово.
Он посмотрел на звезду, сидящую напротив него в своем шикарном трейлере «Виннебаго». Даже без косметики она выглядела поразительно. Ее свободно падающие на плечи блестящие черные волосы, дополненные шиньоном, казались роскошной «дикой» гривой. На ней был почти прозрачный серебряный купальник с блестками и бисером, делавший ее поразительно сексуальной. Только россыпь бисера удерживала этот наряд в рамках благопристойности.
Как обычно, он намеревался начать со стандартных безобидных вопросов, затем постепенно перейти к более личным, щекотливым, например, о Бене Пэрисе и Ките Ленарде, ее знаменитых «друзьях». Его читатели хотели знать все подробности.
— Как вы относитесь к тому, что по мюзиклу наконец-то снимут фильм? — начал он.
— Конечно, я очень рада и взволнована. Патрик Суэйзи — просто фантастика! Для меня большая радость работать с ним.
Донован знал, что первоначально контракт на главную мужскую роль подписал Бен Пэрис, но что-то произошло — никто толком не знал, что именно, — и с ним расторгли контракт. Теперь он снимался в Риме вместе с Джеттой Мишо. Суэйзи должны заплатить 4,3 миллиона долларов, а Валентине — целых 8,2 миллиона — самый большой контракт для женщины-звезды.
Джоу искусно вел беседу, помогая Валентине разговориться и наконец задал вопрос, который его действительно интересовал.
— Есть хотя бы доля правды в слухах, будто вы с Беном Пэрисом… ну, будто между вами произошла большая ссора и он в припадке гнева оставил съемки?
Валентина вспыхнула:
— Нет, в этом нет ни капли правды.
— Почему тогда он уехал?
—
— Правда, что вы поссорились, потому что у него роман с Джеттой Мишо?
Валентина откинулась назад, скрестив свои длинные, стройные ноги.
— Ответа не будет, — с раздражением бросила она.
По тому как она вздернула подбородок, Джоу понял, что у него всего несколько секунд, прежде чем она потеряет терпение и закончит интервью.
— Вэл, — быстро продолжил он, — как вы относитесь к совместной работе с Китом Ленардом? Я хочу сказать, ходили сплетни, что вы с ним когда-то были очень, очень близки. Теперь он исполнительный продюсер картины, и вам приходится видеться с ним каждый день, что, как я слышал, не понравилось Бену Пэрису.
— Предпочитаю не отвечать, — сказала она, поднимаясь. — Мистер Донован, я понимаю, вам приходится принимать во внимание интересы читателей, но, пожалуйста, считайтесь и со мной тоже. Я принадлежу к тем редким звездам, которые предпочитают держать хотя бы часть своей личной жизни в тайне.
— Извините, Валентина, — медленно произнес он. — Дело в том, что у звезды такой величины, как вы, больше нет личной жизни.
Валентина быстро вышла из своего трейлера. «Черт побери, — думала она, перебирая руками волосы, — Джоу Донован просто пытался выполнить свою работу». Но он ударил ее по больному месту.
Она думала о своем разрыве с Беном. Да, они пережили несколько восхитительных месяцев, после того как она согласилась принять его любовь, но затем пришла раздражительность. Он был достаточно эгоистичен, достаточно зауряден, чтобы хотеть заполучить ее исключительно для себя. Однажды, как только начались съемки фильма, Бен увидел, что Валентина и Кит стоят рядом на площадке и разговаривают, и он взорвался.
— Может, я старомоден, но я хочу, чтобы моя женщина смотрела с любовью на меня, а не на кого-то другого.
Валентина не знала, принять ли это всерьез или перевести все в шутку.
— Бен, это говоришь ты? Первый любовник западного мира, разрушивший браки и романы у половины звезд на Беверли-Хиллз и Малибу?
— Это не смешно, — сказал он, сердито глядя на нее. — Я влюблен, Вэл… и схожу с ума. Я уже не такой, как прежде, и не хочу делить тебя ни с кем, а особенно с таким болваном, как Кит Ленард, который не так сильно тебя любил, чтобы последовать за тобой, когда у него была такая возможность.
— Это несправедливо! — воскликнула она.
Он притянул ее к себе.
— Ну и пусть несправедливо! Я так чувствую. Ты держала меня в подвешенном состоянии несколько лет, и теперь я хочу тебя целиком. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Она с изумлением уставилась на него.
— Ты замечательный, Бен, и потрясающе красивый. Я обожаю тебя, но выйти замуж? Нет, не думаю.
— Черт побери, Вэл!
Но она не уступила, и на следующее утро Бен улетел в Рим, где присоединился на съемках к Джетте Мишо. Валентина больше не хотела думать об этом.