Голубые солдаты

Игнатов Петр Карпович

Помню, однажды, вернувшись из школы, Женя застал мать за учебниками и, усевшись рядом с ней, принялся делать свои уроки.

Валя занял место у свободного края стола и долго молча наблюдал за матерью и братом, затем сказал:

— Нам с Женькой надо учиться, потому что мы еще дети. А вот ты, мама, уже взрослая, а тоже учишься… Зачем это тебе… книги, тетради?

Геля оторвалась от книги, взглянула на него с улыбкой:

— Учиться, сынок, никогда не поздно. Человек всю жизнь стремится знать как можно больше, хочет быть образованным.

— Но

ведь ты уже училась, когда была маленькой!

Геля грустно вздохнула.

— Училась, но очень мало. Нужда заставила меня оставить школу. Надо было на хлеб зарабатывать. А учиться хотелось. Я мечтала о школе. И вот только теперь я могу наверстать упущенное.

— И тебе не тяжело? Целый день работаешь и еще учишься.

— Конечно, нелегко, — ответила Геля. — Но учение приносит мне радость, а радость придает человеку много сил, и то, что делаешь с большой охотой, не утомляет.

Женя отложил в сторону ручку, прикрыл промокашкой тетрадный листок и попросил:

— Мама, расскажи о своем детстве.

— Я уже рассказывала.

— Ну еще, пожалуйста!

Для них, наших сыновей, казалось, не было большего удовольствия, чем слушать рассказы о Гелином и моем детстве, столь непохожем на их жизнь, о революционных боях в Питере, о героическом походе Таманской армии, о славных красных полководцах, таких, как Чапаев, Котовский, Ковтюх и Жлоба. Слушая эти рассказы, они забывали обо всех своих мальчишеских делах…

В марте 1925 года у нас родился третий сын — Геня.

Помню солнечный, по-летнему теплый день. Снег уже сошел почти полностью.

Под окном в кустах сирени оглушительно щебечут птицы.

Мы, трое мужчин — я, Женя и Валя, — собираемся ехать за Гелей и новым членом нашей семьи — маленьким Геней.

Встав чуть свет, ребята принялись за генеральную уборку в квартире. Не осталось ни одного уголка, куда бы они не заглянули с веником и тряпкой. Начищенные щеткой полы выглядели полированными. В тщательно вымытые стекла окон глядело веселое весеннее солнце.

Окинув взглядом убранные комнаты, Женя вдруг сказал:

— Нужны цветы. Без цветов никак нельзя.

Я дал мальчикам рубль, и они помчались на окраину города, к садовнику, который выращивал цветы в оранжерее. Через час на столе красовались розовые примулы в аккуратных глазурованных горшочках…

Сколько радости и веселья было в нашем доме в тот вечер, когда вся семья снова оказалась в полном сборе! У стола стояла колыбелька, задернутая легким кисейным пологом. Там спал малыш — смешной, крохотный человечек.

Новый член семьи стал предметом общих трогательных забот.

Женя и Валя сразу полюбили младшего братишку, и через всю их жизнь прошла эта нежная, искренняя Любовь старшего к младшему.

Рос он здоровым, крепким мальчуганом. В раннем детстве — круглолицый, румянощекий, с белокурыми бьющимися волосами — он очень походил на девочку, и Геля, давно мечтавшая иметь дочку, нередко обряжала его в пестрые платьица и завязывала ему

в волосы голубой бант… Позже Геня всегда сердился, когда кто-нибудь в доме напоминал ему об этом переодевании. Видимо, в нем говорил голос уязвленного мужского самолюбия.

Как-то в конце учебного года Женя вернулся из школы гордый, сияющий, с красным галстуком на тонкой шее.

— Меня приняли в пионеры! — радостно объявил он с порога.

Мы с женой от души поздравили его. Этот торжественный день мы отметили праздничным обедом с пирогом.

Валя, конечно, сгорал от зависти к брату, но в то же время безмерно гордился им.

— Я тоже буду скоро пионером! — заявил он за обедом.

— С отметками у тебя не все ладно! — напомнила Геля. — И с дисциплиной тоже. Надо еще заслужить право называться пионером.

Валя вспыхнул.

— Вы думаете, я хуже Женьки, да?

— А как ты сам думаешь об этом? — спросила Геля.

Вопрос матери застал Валю врасплох. Он растерялся, не знал, что ответить, но тут ему на выручку пришел Женя, который сказал:

— И ничуть Валька не хуже меня. Немного подтянется с отметками, и его примут в пионерский отряд. Я уже говорил о нем с вожатым.

— А вожатый что? — вырвалось нетерпеливо у Вали.

— Летом вместе поедем в пионерский лагерь…

И вот наконец наступил тот долгожданный летний день, когда Женя и Валя собрались в лагерь. Колонна школьников и пионеров выступила из города с восходом солнца. Ребята шли налегке. Им предстоял дальний путь в один из живописных высокогорных уголков Кавказского заповедника, где был разбит лагерь. Шумная, звонкоголосая колонна ребят все дальше уходила от города. За ней тянулись три подводы, доверху нагруженные вещами: рюкзаками, постелями, продуктами, палатками.

Места в Кавказском заповеднике были действительно сказочно прекрасны. Вокруг лагеря стоял густой, напоенный смолистым духом пихтовый лес. На склонах гор высились вековые кедры, могучие дубы, а вдоль стремительной речки теснились тенистые карагачи. Солнечные лужайки пестрели цветами. Неугомонно день и ночь шумела река. Вода в ней была ледяная, но ребята не могли побороть в себе соблазна окунуться в ее прозрачные, быстрые струи. И тогда молчаливые чащи леса оглашались визгом и смехом купальщиков.

Не раз пионеры и школьники совершали походы по высокогорным маршрутам, побывали на альпийских лугах, покрытых высокими травами и яркими коврами цветов.

Домой Женя и Валя вернулись загорелые, возмужавшие. Полтора месяца жизни в палатках, среди гор, закалили их, научили все делать своими руками: и палатку поставить, и костер разжечь, и кашу сварить, и выстирать себе одежду.

А сколько новых впечатлений накопилось у ребят! Наперебой, без умолку рассказывали они нам о своих друзьях, о забавных приключениях, о памятных происшествиях. И только об одном случае умолчали, не зная, очевидно, что вожатый Георгий Иванович уже успел сообщить об этом случае мне и Геле.