Голубые солдаты
Шрифт:
Броневик окутался дымом, на нем появились языки пламени. Открыв дверцы, гитлеровцы выскакивали наружу и тут же падали, сраженные пулями…
Операция закончилась. Надо было спешно уходить. Со стороны Смоленской слышался гул приближающихся машин основного фашистского отряда. Позже разведка донесла нам, что фашисты повертелись, повертелись на месте боя, собрали убитых да и вернулись в станицу. Преследовать партизан они не решились…
Гул машин со стороны Смоленской нарастал. Геня не сводил глаз с машин, подбитых разведчиками: увезти бы хотя одну из них в лагерь!.. Впрочем, машины казались безнадежно
Геня выбежал на дорогу, вывел моторы из строя, чтобы их не использовали фашисты, и бросился догонять своих…
Во время разбора первой боевой операции я отметил успех ее, но указал и на один важный недостаток.
— Должен поставить нашим разведчикам на вид серьезную ошибку, допущенную ими в сегодняшнем бою, — сказал я. — Можно ли было на полсотню немцев извести столько патронов, сколько извели сегодня вы? Этак через месяц-другой придется ходить на операции с одними финскими ножами…
Евгений огорчился не на шутку: ведь и верно, об экономии боеприпасов он не подумал!
В боевых делах отряда важное значение имела хорошо организованная разведка. Добрую половину наших успехов надо отнести за ее счет.
Разведчиками руководил Евгений. Большую помощь разведке оказывал Геня. У него были свои «методы» да и свои возможности, подчас недоступные взрослым разведчикам.
Бывало, оденется как деревенский парнишка, пристроит на боку холщовую сумку, с которой обычно ходят пастухи, положит в сумку ломоть кукурузного хлеба и пару луковиц. Смотришь: будто бы и не Геня, а заправский станичный подпасок! Но у этого подпаска где-то хитро запрятан пистолет, с таким расчетом, чтобы его не нашли при обыске и чтобы он был под рукой.
Так, однажды нам стало известно, что гитлеровцы стягивают крупные силы в станицу Георгие-Афипскую, подготовляя переброску их к Новороссийску. В это время захватчики особенно зорко следили за всеми, кто появлялся в станице. И все-таки необходимо было уточнить полученные нами сведения. Кроме Гени, послать было некого. В разведку он отправлялся не один, а с Гришей — молодым пареньком из соседнего партизанского отряда.
Я строго-настрого наказал ребятам соблюдать осторожность.
Пропадали они три дня. На третий день глаза у Елены Ивановны стали красными… В ночь на четвертые сутки мальчики благополучно вернулись из Георгие-Афипской. Геня коротко доложил о результатах. На мой вопрос отвечал, что разведка прошла гладко.
Сведения были настолько важны, что мы ночью же переправили их высшему командованию.
Дней через пять, да и то случайно, от спутника Гени — Гриши я узнал во всех подробностях об этой разведке в Георгие-Афипскую.
Оказалось, разведка прошла далеко не так гладко, как можно было понять из краткого рассказа Гени. Не желая беспокоить мать, он о многом умолчал. К тому же он боялся, как бы ему не запретили ходить на опасные операции.
Дело было так.
Как всегда, из лагеря ребята вышли ночью. Идти по шоссе опасно. Отправились по проселочной дороге, что ведет с предгорий на равнину. Шли с оглядкой, то и дело останавливались, прислушиваясь к каждому подозрительному шороху.
На рассвете подошли к хутору Рашпилев. Здесь их остановил румынский патруль.
Обыск сошел благополучно. Начался допрос.
— Куда идете?
— Из Новоалексеевки мы. Скот туда гоняли по приказу господина коменданта.
— Кто такие?
Ребята, перебивая друг друга, стали называть имена станичников Георгие-Афипской, описывали их дома. Словом, привели столько мелочей и подробностей, что начальнику патруля надоело слушать. Он махнул рукой и приказал пропустить их.
В Георгие-Афипскую проникли осторожно, стараясь не попасть на глаза полицейским. Пробрались к друзьям.
К вечеру все стало известно: какие части прибыли в станицу, сколько там танков, машин, пулеметов, какого калибра орудия, где расположен склад боеприпасов. Геня даже зашел на железнодорожную станцию и побродил по путям, наблюдая, как и чем грузятся составы.
Из Георгие-Афипской вышли в сумерки. Пробирались задами, прислушиваясь к каждому шороху. Шли всю ночь. Когда подошли к Смоленской, близился рассвет. И здесь, у табачного сарая, ребята не убереглись. Раздался громкий окрик:
— Стой!
Ребята шарахнулись в сторону. Но было поздно: двое полицейских, лежавших в засаде, направили на них дула винтовок.
— Кто такие? Откуда? Почему шляетесь по ночам?
Ребята попытались вывернуться: у них-де пропали лошади, не свои, немцев, искали их всю ночь, не нашли, а теперь боятся идти домой — без коней в станицу возвращаться не велено.
Полицейских это не убедило.
— Руки вверх! Подходи по одному.
У Гени был револьвер — маленький бельгийский браунинг, который он раздобыл еще в Краснодаре. Геня долго возился с ним (револьвер требовал починки), набрал и патроны. Он гордился своим браунингом, который действительно бил неплохо.
Геня, незаметно зажав в правой руке маленький револьвер, поднял руки. Он подошел первым. Резко опустил руку — хлопнул выстрел, другой…
Полицейские упали. Один из них закричал, пытаясь подняться с земли, схватил винтовку. Ребята бросились в кустарник.
В станице поднялась тревога. В предрассветных сумерках замелькали огни, послышались крики, выстрелы.
Стреляли часовые, с околицы бил ручной пулемет. Фашисты кинулись в погоню. Пули свистели над головами ребят, а они неслись стрелой, падали, поднимались, снова падали и снова бежали, стараясь не отрываться друг от друга.
Что я должен был делать? Поругать Геню! Но он с Гришей совершил смелую диверсию. Население не только Смоленской, но и соседних с нею станиц воспрянуло духом: видно, сильны партизаны, если они бьют врага в самом логове его!
Но и хвалить ребят я остерегся. Спокойно выслушал рассказ Гени, а потом так же спокойно сказал:
— Вот и молодец, что донес мне о разведке со всеми подробностями! Поступай так и впредь!
Отважные краснодарские подпольщики сообщили нашему отряду через связных, что к фашистам прибыло свежее подкрепление для прорыва на Черноморье. Вскоре и наши разведчики донесли, что гитлеровцы восстановили железнодорожное движение между станцией Георгие-Афипской и Новороссийском. Ясно было: фашисты готовят большое наступление и вот-вот начнутся переброски под Новороссийск. Необходимо во что бы то ни стало сорвать планы захватчиков. И сделать это должны мы, партизаны!..