Голые чувства
Шрифт:
Но и условий ей он ставить не позволит. Условия ставит он. Всегда.
Хватов тяжело вздохнул, нахмурился, уставился на столь сильно интересную ему особу, обдумывая, как бы заставить ее остаться на работе, но при этом не выказать слишком явного интереса.
И тут она заговорила сама:
— Я прошу вас не отзывать плату за лечение моей сестры, ей необходима эта поездка…
Хватов помрачнел еще больше.
Вообще-то, он и не собирался этого делать. Он — мужчина, хозяин своего слова!
Данил перевел на счет фонда кругленькую сумму, и уже они занимались всей организацией. Причем перевел сумму гораздо большую, чем требовалось сестре Белоснежки, ведь хотел, чтобы фонду его помощь тоже была выгодна. А какой уважающий себя бизнесмен будет забирать деньги, отданные на благотворительность? Это позор как минимум.
Но если он скажет об этом Сладе, вдруг она решит, что ее присутствие здесь совершенно не обязательно? И снова сбежит, сверкая каблуками? Хотел ли Хватов так рисковать? Совсем нет…
— Ты хочешь, чтобы я помог твоей сестре? — усмехнулся он.
— Да, — кивнула Слада. — И ради этого я готова на всё, что вы посчитаете нужным.
«Не понял, я порадоваться должен, что ли? — усмехнулся он про себя. — Это же так приятно, когда под тебя ложатся за деньги, а сам ты на хрен не сдался… Маленькая гордая дрянь!»
Хватов как следует ее проучит… Накажет и за вчерашний отказ, и за предложение спать с ним за деньги. Вдоволь наиграется с ней, а потом покажет, что такое быть с настоящим мужчиной, а не с тем мудозвоном, который трахал всё, что двигалось за спиной у Слады. Как там его? Левицкий?
Данил мог бы не платить тому уроду ни гроша, силой заставить его смыться из города, но ему требовалось, чтобы Левицкий сам озвучил Сладе, что бросает ее. Чтобы обратной дороги уже не было. Можно было, конечно, пойти другим путем: нарыть на него побольше грязи и предоставить Миловой отчет. Но Хватов не хотел ждать, да и потом, разве поверила бы она ему?
Зато теперь, когда ее жених канул в Лету, Слада разглядит Данила, поймет, кто перед ней. Хватов же в свою очередь разъяснит ей, что она — его женщина, создана для него. И если ей и надо замуж, то исключительно за него.
Но сначала как следует наказать… Показать маленькой гордячке, кто главный в их отношениях. Он научит ее, что быть с ним — привилегия, а не обременительная повинность. Он покажет, что секс с ним — радость. И начать уроки планировал в ту же минуту.
— Хорошо, малышка, слушай условия… — протянул он, искренне наслаждаясь эффектом, который произвели его слова.
— Условия? — тут же забеспокоилась Белоснежка.
— Условия! Их будет много, кстати!
Хватов сделал драматическую паузу и начал перечислять, загибая пальцы:
— Беспрекословное
На протяжении всего его монолога Слада смотрела на Данила с круглыми глазами. И чем больше условий он ставил, тем сильнее ее глаза круглели.
— Как долго я должна буду быть… вашей? — наконец спросила она.
«Ишь ты какая… срок ей назови. Жизнь! Вот твой срок!» — хотел он зарычать, но такой ответ вряд ли устроил бы Милову.
— Пока не надоешь! — усмехнулся он зло. — Будешь послушной, и тогда всё будет в порядке и с твоей сестрой, и с тобой.
Подметил, как Слада поджала губы, как скорбно вздохнула.
Она хочет изображать из себя мученицу, отдавшую ему на поругание свое тело? А он не такой гордый, как некоторые вчера. Он это тело возьмет.
— Как думаешь, справишься? — спросил Хватов, прищурившись.
Белоснежка кивнула.
— Обратной дороги нет, учти, Слада! Ты понимаешь это?
Она снова кивнула, закусив губу.
— Это хорошо, что ты стала более понятливой. Теперь давай закрепим на практике…
— Это как?
— Не переживай, кабинет у меня со звукоизоляцией, так что, если решишь для меня постонать, можешь не стесняться.
— То есть вы хотите… здесь?! — наконец дошло до нее.
— Почему не здесь? — Хватов откинулся на спинку кресла, уставился на Белоснежку, прищурившись, и деловито попросил: — Сходи запри дверь и возвращайся.
О, что за пожар разбушевался в ее взгляде! Данил прямо кожей почувствовал, как девчонка захотела послать его подальше. Когда она направилась к двери, подумал: сбежит, перегнул палку. Даже приготовился бежать следом, поскольку для себя решил твердо: Сладу от себя больше не отпустит.
Но бежать никуда не понадобилось.
Слада подошла к двери, щелкнула замком и с достоинством прошествовала обратно к Хватову.
Он усмехнулся, сложил руки на груди и проговорил с легкомысленной веселостью в голосе:
— Покажись мне, девица-красавица.
Отметил, как нервно сглотнула его Белоснежка, как затряслись ее пальцы, когда она стала расстегивать блузку. Даже самому захотелось помочь, но Хватов удержался, остался сидеть на месте, пока драгоценная девочка не стащила с себя блузку, явив его взору уже знакомые прекраснейшие персики.