Голые чувства
Шрифт:
— Это еще не всё, — тут же поправился Данил. — Еще трудовая повинность: в течение десяти дней будешь по два часа в сутки под началом моего садовника. Поможешь ему, заодно на свежем воздухе погуляешь, а то без конца в планшет пялишься. Он — мужик строгий. Учти, сын, это тебе не курорт. Если станешь отлынивать, я придумаю наказание похуже. Ты знаешь, мое слово твердое.
— Согласен, — кивнул Антон.
Хватов аж замер в недоумении. Ожидал нервного фырканья, громких споров, упреков в несправедливости наказания, ведь, по сути, Слада сама упала, и парнишка ни при
Наказание принял? Принял. Стойко, как мужик. Маленький, но мужик. Значит, надо наградить вниманием.
— Ну, короче, я спать пошел, да? — спросил Антон, опустив голову.
— Сын, а тебе завтра к какому уроку в школу?
— Ко второму! — тут же ответил Хватов-младший.
— Раз ко второму, значит, рано ложиться не обязательно, верно? — усмехнулся Данил.
— А что, можно в комп порубиться? Ты ж сказал типа без интернета… — Черные брови мальчишки сошлись на переносице.
— Что, кроме компа, развлечений никаких в голову не приходит? — усмехнулся Данил.
— Ну, киноху какую глянуть, что ли? — пожал он плечами.
— Сын, а ты когда-нибудь мечтал побывать на ночных уличных гонках?
— Прошлый век, па! — хмыкнул парнишка. — Играно-переиграно. Я на любой трассе всех одноклассников делаю на раз.
— Сын, я про улицу говорю! Настоящие гонки, не игру.
— Эм… че?
Хватов-старший довольно улыбнулся. Хоть чем-то удалось удивить и заинтересовать сына. Начал осторожно:
— Есть знакомые друзья, гоняют по четвергам.
На самом деле пару лет назад Хватов и сам с ними гонял почти каждую неделю. Даже под это дело несколько машин себе прикупил. Хороших, качественных немцев.
Но однажды чуть не попал в серьезную аварию, представил, как Ксенья обрадуется, получив после его смерти бразды правления «Хватов-РемСтрой», ведь всё сыну завещано, а она — опекун. И сразу как-то расхотелось рисковать жизнью, посчитал: с него приключений хватит. Перестал кататься, но друзья остались. Иногда ездил на стрелки, чтобы сделать пару ставок на новых гонщиков, полюбоваться на зрелище.
Отчего бы не развлечь сына таким вот экзотическим способом?
— Если хочешь, возьму тебя, проникнешься антуражем настоящей гонки, послушаешь звуки ревущего мотора, почувствуешь, что такое мощный выброс адреналина. Только, чур, матери ни слова, ни слова! Наш с тобой секрет. Ну, хочешь со мной?
У сына аж в зобу дыханье сперло.
— Конечно хочу! Я щас! Я только переоденусь и… мигом, в общем!
И Антон умчался в свою комнату с таким счастливым видом, что Хватова тут же начала есть совесть. Ведь действительно ребенку внимание не уделял.
Глава 42. Озарения
— Пап, ну это супер вообще! Это высший пилотаж! — тряс руками Антон, когда они проходили мимо нашпигованных новейшими технологиями гоночных машин приятелей Данила.
Тюнингованные аппараты произвели на Хватова-младшего неизгладимое впечатление.
Друзья Данила
А потом началась гонка. Зрелищная и шумная; за участниками наблюдали десятки молодых людей.
Данил любил смотреть на финты старых приятелей, а сын так и подавно оказался в полнейшем восторге. Перед тем как показаться в месте проведения заезда, Хватов-старший купил ему кожаную куртку: как раз проезжали мимо подходящего магазина. Хорошо, что тот работал допоздна. Так что парень появился на месте в подходящем прикиде, чему очень обрадовался.
— Пап, а ты на мотоциклах случайно не гонял? А то на мотогонках я тоже не был!
— Чего не было, того не было, сын.
Данил думал, Антон расстроится из-за такого ответа, но нет. Лишь кивнул и пошел к машине.
Впервые за очень долгое время сын реально выглядел довольным, и причина тому не новая компьютерная игрушка, а Данил. Хватов-старший грешным делом даже успел возгордиться собой, а еще мысленно послать спасибо драгоценной девочке, которая уже, должно быть, видела десятый сон.
По дороге домой Данил аккуратно спросил сына:
— Ты когда-нибудь хотел попробовать поиграть в страйкбол? У меня есть один приятель, который всерьез увлекается такими штуками, звал пострелять в воскресенье. Ты как, хочешь со мной?
Подсознательно боялся, что сын скажет что-то типа «бать, какой страйкбол, это прошлый век!».
Но тот, наоборот, воодушевился.
— Это где пластиковыми пулями стреляют? Я не пробовал ни разу. А что, клево, наверное?
— Попробуешь и узнаешь, — довольно улыбнулся Данил. — Только тебе нужно специальное оружие и снаряжение. Я завтра с утра закажу подходящие варианты. Так что в воскресенье плотный завтрак и на полдня на полигон. Там даже специальная тренировочная площадка с препятствиями. Готов к такому?
— Юху! Пап, ну это вообще мегакрутое предложение! Так что? Забились?
— Забились, — кивнул Данил.
«Забились» в переводе с Антоновского означало «договорились». За этот вечер Хватову-старшему пришлось выучить приличное количество новых слов.
Он отвез сына домой, обнял на ночь, как делал это когда-то в детстве.
На душе было легко и приятно… ровно до того момента, пока не прошел мимо комнаты Белоснежки.
Если что-то ходит как утка, крякает как утка…
Лучше бы она призналась!
Покаялась бы, рассказала, как связалась с бывшим, чего хотела добиться. Повинилась бы, в конце концов. Он бы, может, и простил, ведь по сути ничего не было, а за намерение наказывать — это даже для него слишком. Но Слада стояла на своем: знать не знала, что Левицкий делал у ее квартиры.
Повинуясь внезапному порыву, Хватов снова пошел на улицу, обратно к машине.
Велел телохранителю сесть на пассажирское сиденье и, вспоминая старые добрые времена, сам сел за руль. Пятнадцать минут по пустынному ночному городу, и он уже у старой хрущевки, откуда забрал Милову к себе.