Гомер
Шрифт:
Находясь под впечатлением целого ряда мировых религий, исключающих всякий
намек на юмористическое понимание божества, исследователи Гомера и его популярные
излагатели большею частью и гомеровских богов понимали чересчур серьезно, духовно и
торжественно. Тем не менее та черта гомеровских богов, которая больше всего бросается в
глаза, не может быть охарактеризована иначе, как именно юмористическая их обрисовка.
Ведь юмор тоже относится к эстетическим категориям.
Приведем
природу гомеровских богов, причем именно их природу, их сущность, а не просто
отдельные их юмористические поступки или суждения.
Пересмотрим эти тексты.
8. Основные тексты о божественном юморе у Гомера. Основной признак
божественного бытия у Гомера не худо представлен как т. н. «гомерический хохот». Боги
у Гомера большею частью пируют и хохочут.
Вот типичное их времяпровождение: Гефест обносит всех богов нектаром (Ил., I,
595-600) – [311]
Улыбнулась в ответ белорукая Гера.
И приняла, улыбнувшись, наполненный кубок от сына.
Начал потом наполнять он и чаши у прочих бессмертных,
Справа подряд, из кратера им сладостный черпая нектар.
Неумолкающий подняли смех блаженные боги.
Глядя, как по дому с кубком Гефест, задыхаясь, метался.
Этот «несказанный» (точнее «неугасимый», «неудержимый») (asbestos) хрхрт (gelos)
боги поднимают у Гомера не раз: так, ниже мы встретим в рассказе о романе Ареса и
Афродиты; его же вселяет в женихов Афина Паллада (Од., XX, 346).
Этот хохот блаженных небожителей не есть их какой-нибудь несущественный
признак, даже не есть их существенный признак, их акциденция. Это самая их субстанция,
внутренняя форма их бытия. Хохот – это не «operare» богов, но их подлинное «esse», их
квинтэссенция. Это самый метод их существования, тождественный с содержанием
последнего. Правда, не везде этот хохот дан в буквальном смысле. Но это и не
обязательно. Достаточен простой отзвук его или даже просто его принципиальная только
наличность.
Разве не юмористичен весь конец той же I песни «Илиады», где Гера подслушивает
жалобы среброногой Фетиды Зевсу и потом упрекает его за скрытность и неискренность?
Зевс упрямится и ничего не хочет ей говорить, а когда она настаивает на расспросах, Зевсу
приходится прикрякнуть и пригрозить рукоприкладством, так что та отступила и молча
села в сторону,
дурачиться Гефест, угощая всех богов и стараясь всех успокоить. Ну, боги и пировали весь
день, а по зашествии солнца започивали каждый в своем доме, между прочим и Зевс с
своей златотронной Герой. Это – чистейший юмор, но только не как просто эстетическая
категория, а как само бытие, т. е. бытие как юмор или, точнее, юмор как бытие.
Но о чем поет вдохновенный Демодок на пиру у Алкиноя (Од., VIII, 266-366)?
Бог Арес, истратив множество подарков, добился взаимности прекрасно-кудрявой
Афродиты, обманувши бдительность ее законного супруга Гефеста. Но зоркий Гелиос
подстерег их свидание и сообщил об этом Гефесту. Злую месть задумал Гефест. Будучи
сам кузнецом, он сковал железную сеть из крепчайшей проволоки, приделал ее
неприметно над своей кроватью в виде тонкой паутины, которая была невидима не только
людям, но и бессмертным, и сделал вид, что удаляется на свой любимый Лемнос. Арес
следил за уходом Гефеста, пылая страстью повторить свое свидание с Афродитой. Он
тайком проникает к прекрасно-венчанной Киприде. После посещения Зевсова дома богиня
сидела одна, отдыхая. Арес подходит к ней, берет за руку, называет по имени и приглашает
ее на свидание (292 сл.). И не пришлось ее ему долго уговаривать (295 сл.). Но тут-то и
началась месть Гефеста. Хитрые сети Гефеста вдруг свалились на лежавших Ареса и
Афродиту и сковали их в том положении, в каком они были во время любовных утех. Тут
вернулся и сам Гефест и возопил ко всем богам, чтобы они посмотрели на это «смешное и
гнусное дело» (307). Стали собираться боги. Пришел Посейдон, пришли Гермес, Аполлон,
только богини, сохраняя пристойность, остались дома (324). И что же? (325-327): [312]
Вечные боги, податели благ, столпились у входа.
Смех овладел неугасный блаженными всеми богами,
Как увидали они, что Гефест смастерил многоумный.
И они не просто смеялись, а еще и приговаривали, что-де не бывать бы добру, да
несчастье помогло: хромоногий Гефест не мог догнать быстрейшего из вечных богов
Ареса, зато доконал его хитростью. Так они, вечные, беседовали между собою. А
Аполлон, так тот прямо в упор к Гермесу: что, брат, хотел бы ты очутиться в таком
положенье? И что же? Оказывается, хотел бы! Пусть собираются все, и боги и богини,