Гоминиды
Шрифт:
Жасмель кивнула.
— Но ты из 145-го, как Понтер и Класт. Как Адекор. Ты всё ещё можешь родить собственного ребёнка. Даты, когда Двое становятся Одним, будут сдвинуты в следующем году; ты могла бы…
Адекор вскинул бровь.
— Это был бы твой последний шанс, ведь так? Тебе 520 месяцев — сорок лет, как и мне. У тебя может быть ребёнок в 149-м поколении, но точно не через десять лет, когда родится 150-е.
— Ты смог это подсчитать без своего хвалёного квантового компьютера? — язвительно сказала
— А Понтер, — продолжил Адекор, слегка кивнув, — Понтер остался без партнёрши. Вы с ним любили одну и ту же женщину, ты была табантомего детей, поэтому ты решила, что…
— Ты и мой отец? — спросила Жасмель. В её голосе не было шока; лишь удивление.
— А почему нет? — ощетинилась Болбай. — Я знаю его так же долго, как и ты, Адекор, и мы всегда хорошо ладили.
— Но теперь он тоже исчез, — сказал Адекор. — Ты знаешь, я так и думал с самого начала: что от новой потери у тебя переклинило в голове, и ты вцепилась в меня. Но Даклар, неужели ты не видишь, что это совершенно неправильно? Я любил Понтера и уж точно не стал бы вмешиваться в его выбор новой партнёрши…
— Это здесь совершеннони при чём, — сказала Болбай, качая головой. — Совершенно.
— Так за что же ты меня так ненавидишь?
— Не из-за того, что случилось с Понтером, — сказала она.
— Но ты ненавидишь меня.
Болбай молчала. Жасмель смотрела в пол.
— Почему? — спросил Адекор. — Я ничего тебе не сделал.
— Ты ударил Понтера, — огрызнулась Болбай.
— Много лет назад. И он простил меня.
— И ты остался цел, — сказала она. — У тебя есть ребёнок. Тебе всё сошло с рук.
— Что именно?
— Твоё преступление. Попытка убить Понтера.
— Я не пытался его убить.
— Ты был необузданным чудовищем. Тебя должны былистерилизовать. Но мой Пелбон…
— Кто такой Пелбон? — спросил Адекор. Болбай молчала.
— Её партнёр, — тихо пояснила Жасмель.
— Что случилось с Пелбоном? — спросил Адекор.
— Ты не знаешь, каково это, — сказала Болбай, глядя в сторону. — Не можешь даже представить. Одним прекрасным утром ты просыпаешься и видишь в своём доме двух принудителей, которые уводят твоего партнёра, а потом…
— А потом? — повторил Адекор.
— А потом они его кастрируют, — сказала Болбай.
— Почему? — спросил Адекор. — Что он сделал?
— Они ничегоне сделал, — сказала Болбай. — Совершенно ничего.
— Тогда почему… — начал Адекор, и догадался сам. — Ох. Не он. Один из его родственников.
Болбай кивнула, всё так же глядя в сторону.
— Его брат напал на кого-то, и его приговорили к стерилизации вместе с…
— Вместе
— Он ничегоне сделал, мой Пелбон, — сказала Болбай. — Он не тронул никого и пальцем, но был наказан. Ябыла наказана. Но ты! Ты мало не убил человека, и тебе это сошло с рук! Нужно было кастрировать тебя, а не моего бедного Пелбона!
— Даклар, — сказал Адекор. — Прости. Мне так жаль…
— Уходи, — твёрдо сказала Болбай. — Оставь меня в покое.
— Я…
— Убирайся!
Глава 38
Понтер доел свой гамбургер и по очереди посмотрел на Луизу, Рубена и Мэри.
— Не подумайте, что я жалуюсь, — сказала он, — но мне начинает надоедать это животное — корова, так вы его называете? Мы не могли бы попросить, чтобы вечером нам принесли какого-нибудь другого мяса?
— Например? — сказал Рубен.
— Да что угодно, — сказал Понтер. — Хотя бы мамонта.
— Что?— воскликнул Рубен.
— Мамонта?— потрясённо повторила Мэри.
— Хак что-то неправильно перевела? — забеспокоился Понтер. — Мамонт. Такой северный волосатый слон.
— Да-да-да, — сказала Мэри. — Мы знаем, кто такие мамонты, но…
— Но что? — спросил Понтер, удивлённо приподняв бровь.
— Но, видите ли, они, так сказать… в общем, они вымерли, — сказала Мэри.
— Вымерли? — удивился Понтер. — Да, я действительно ни одного здесь не видел, но посчитал, что они не любят подходить к таким большим городам.
— Нет-нет, они вымерли, — сказала Луиза. — Во всём мире. Вымерли тысячи лет назад.
— Почему? — спросил Понтер. — Какая-то эпидемия?
Повисла неловкая тишина. Мэри медленно выдохнула, пытаясь решить, как объяснить это потактичнее.
— Нет, не эпидемия, — сказала она, наконец. — На самом деле, это мы… — наши предки, люди нашего вида — истребили их.
Понтер округлил глаза.
— Что сделали?
Мэри стало тошно; она не думала, что некоторые «достижения» её цивилизации выплывут на поверхность так быстро.
— Мы убивали их для еды, и… в общем, убивали до тех пор, пока их не осталось совсем.
— О, — тихо вздохнул Понтер. Он посмотрел в окно, на просторный задний двор Рубенова дома. — Мне нравились мамонты, — сказал он. — Не только их мясо, хоть оно и очень вкусно, но как животные, как часть ландшафта. Неподалёку от моего дома живёт небольшое стадо. Мне всегда было радостно их видеть.
— У нас есть их скелеты, — сказала Мэри, — и бивни, а в Сибири иногда находят целые замёрзшие туши, но…