Гомо акватикус (первое изд.)
Шрифт:
Как же работает такой аппарат?
Первый шланг, соединенный с обоймой баллонов, стоящих с внешней стороны шатра, подает свежую дыхательную смесь. Отработанная дыхательная смесь с остатками кислорода, но насыщенная углекислым газом, по другому шлангу возвращается на подводную станцию, в регенератор. Здесь она «облагораживается» — насыщается кислородом и освобождается от углекислого газа.
Круговорот газовой смеси продолжается до тех пор, пока не истощатся запасы кислорода в баллонах. Однако такая система закрытой циркуляции имеет тот недостаток, что океанавт оказывается как бы на привязи у своего подводного дома. Шланг ограничивает радиус плавания, сковывает
Когда Джон возвратился в шатер, предстояло провести еще один опыт. Подключившись к новому баллону с газом, Джон стал вдыхать газовую смесь, содержащую семьдесят пять процентов кислорода и двадцать пять процентов гелия. Несмотря на то, что гелий составлял только четвертую часть коктейля, голос по-прежнему оставался едва внятным.
Действие обычного сжатого воздуха на этой глубине испытал на себе Робер Стенюи. Он сделал три глубоких вдоха. Воздух был так плотен и тяжел, что, казалось, прилипал ко рту. На третьем вдохе перед глазами Робера пошли круги. Наступило глубокое опьянение…
Хотя Стенюи и Линдберг оделись в специальные костюмы, оба жестоко мерзли.
Для нагрева воды требуется в три тысячи раз больше тепла, чем для нагрева воздуха. Вот почему море никогда не успевает прогреться до температуры окружающего воздуха, за исключением тонкой кромки воды у самой поверхности.
Холодная вода усиливает обмен веществ. Но такой, «не по средствам», расход энергии приводит к изнеможению. Температура тела угрожающе понижается, человек теряет способность ориентироваться, притупляется ум. В конце концов пловец теряет последние остатки сил, сознание оставляет его, и он гибнет… В очень холодной воде, не имея защитного костюма, можно пойти ко дну после десятиминутной «ванны».
Особенно тяжело переносят плаванье в холодном море щуплые люди. Значительно лучше, подобно тюленям и дельфинам, чувствуют себя полные люди, тело которых защищено слоем жира.
Несладко было океанавтам и в самом подводном домике, несмотря на то, что, как уже говорилось, оба они были одеты в специальные костюмы.
Недобрым словом поминали Джон и Робер высокую теплопроводность гелия. Даже при тридцати градусах тепла было холодно! А при понижении температуры до двадцати пяти градусов у них буквально зуб на зуб не попадал.
Где-то далеко-далеко скатился с неба в воду огненный шар солнца. Загорелись звезды. После полуночи Южный Крест склонился к самой поверхности моря и медленно угас за горизонтом. Созвездие Скорпиона поднялось с юга к зениту. Большая Медведица неторопливо двигалась на запад. В отдалении, на востоке ярко мерцали Алтаир, Вега и Денаб.
Подводный мир погрузился в черный, непроницаемый мрак.
Устав от трудов и забот, океанавты прилегли, чтобы отдохнуть. Неожиданно шатер начали сотрясать какие-то сильные непонятные толчки. Джон и Робер вскочили на ноги и прислушались.
Так
В общем соседи оказались слишком беспокойными. О сне нечего было и думать. Остаток ночи океанавты проводят, ворочаясь с боку на бок.
Утром следующего дня Робер и Джон вновь покидают свой нейлоновый дом и направляются на работу. Они проводят в открытом море в общей сложности еще три часа. Напоследок они сфотографировали друг друга на память. На такой глубине люди еще никогда до того не представали перед объективом фотоаппарата.
Помимо шатра и лифта, в распоряжении океанавтов находился небольшой куполообразный пневматический домик, напоминающий опрокинутую вверх дном огромную пиалу. Линк назвал его иглу — за сходство с хижиною эскимосов.
Иглу не имел каких-либо опор, фундамента или понтонов, он устанавливался прямо на грунт и удерживался на дне тяжелым балластом. На этом клочке подводной суши Робер Стенюи и Джон Линдберг, сняв акваланги, могли вести различные «сухие» работы.
В помещении иглу поддерживалось такое же давление, как и в шатре, поэтому пребывание здесь ничем не грозило океанавтам. В будущем осушенные таким образом участки дна могут стать рабочими площадками, удобными для возведения фундамента глубоководных сооружений, для монтажа устьев нефтяных скважин, при проведении геологических исследований, археологических раскопок.
2 июля в 13 часов 20 минут сверху сообщают, что эксперимент закончен. Два дня и две ночи находились Робер Стенюи и Джон Линдберг на дне моря. Пора возвращаться! Океанавты покидают шатер и входят в лифт. Но едва они успели хлебнуть свежего воздуха, как их сразу же заключают в барокамеру. В этой стальной квартире, более удобной и просторной, чем их маленький надувной домик, они прожили еще девяносто шесть часов. Прошло целых шесть суток со дня начала эксперимента, прежде чем Робер и Джон смогли насладиться земным воздухом. Живые и невредимые вышли они из декомпрессионной камеры. Такие же жизнерадостные, как прежде, но только чуточку побледневшие и заросшие густой щетиной.
Каковы дальнейшие планы Эдвина Линка?
Как и Кусто, он твердо уверен в том, что глубина, покоренная Джоном Линдбергом и Робером Стенюи, не предел для человека. В одном из экспериментов, осуществленных с участием Линка, белые мыши подвергались давлению, соответствующему погружению на фантастическую глубину — 1200 метров! Зверьки остались живы. Здоровыми и бодрыми выглядели они и по окончании декомпрессии. Этот удивительный эксперимент вселяет реальную надежду, что граница погружений будет значительно сдвинута и для океанавтов.
Ближайшая цель Эдвина Линка — основать подводную обитаемую станцию в океане на глубине ста восьмидесяти метров, а затем перекочевать на трехсотметровую глубину!
В осуществлении этих планов, очевидно, не последнюю роль сыграет «Глубинный ныряльщик» — самоходный аппарат, наподобие подводной лодки, недавно сконструированный Линком для исследования морских глубин. Новый труженик моря оборудован декомпрессионными камерами. На его борту есть надувная палатка и мастерская, которые могут быть установлены на дне рядом с «Ныряльщиком». Да и сам аппарат может стать неплохим жильем. Эдвин Линк утверждает, что в этом миниатюрном корабле можно жить и работать в течение нескольких недель.