Гончаров и таежные бандиты
Шрифт:
– Работа у нас такая.
– Откуда ты вообще взялся?
– А с дерева, как белочка. Шею ему я еще на лету сломал, он мяукнуть не успел. Чистая работа. Учись, Константин. "Учись, мой сын, наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни..." Димку жалко, полез наперед батьки в пекло.
– Чего же ты нас раньше не предупредил? Тогда и Гранин был бы жив.
– Да уснул я поутру. Ремнем к дереву пристегнулся и решил покемарить. Вот и покемарил. А когда проснулся, они уже вас накрыли. Что мне оставалось делать? Безоружному против трех стволов, стоящих друг от друга в отдалении.
– Спасибо тебе, Георгий Георгиевич, - серьезно и скупо поблагодарила Евдокия, поклонившись в пояс.
– Да чего там, брось. Где спирт-то? Перемерз я сильно и жрать хочу.
– Погоди, я тебе сама налью. Сама дам поесть, Костя один справится.
А я уже справился, надел лесному бандиту наручники и связал ноги. Он молча терпел, только зверски вращал белесыми, бесноватыми глазами. На всякий случай привязав его к дереву, я вернулся к прерванной работе, рытью могилы.
– Ты, Костя, поглубже копай, чтоб на троих хватило, - руководил повеселевший Вассаров, - расширяй вправо.
– Нет, Митя будет отдельно лежать, могилку я ему вырою сама. Негоже это - убитому вместе с убийцей покоиться.
Решительно взяв топор, она отошла метров на пять и вновь принялась долбить неподатливую землю. Гоше не оставалось ничего иного, как выхватить у нее инструмент и продолжить начатое.
Вскоре моя яма была готова, и я спихнул туда труп хрипатого. Уже первые лопаты земли закрыли бороду убийце, когда меня остановил Вассаров:
– Погоди, Константин, не торопись, мы туда еще одну падаль сбросим.
– Как хочешь, могу и подождать. Слушай, Гоша, я покурю, а? Прикроюсь пологом и покурю. Невмоготу.
– Валяй, я сам хочу, и забыться хочется - хоть в работе...
Похоронив Дмитрия, мы вплотную занялись нашим пленником.
– Ну что, Васенька?
– ласково спросил Гоша, наклонясь над бандитом. Удобно ли тебе, не жмет ли в коленках? Ты Евдокию хотел трахнуть? Сейчас мы тебя самого, орлика, трахать будем. Колом в задницу и поленом в рот. Говори, кто такой, быстро!
– Васька я, Рябов.
– Откуда? Говори.
– Больше я ничего говорить не буду. Лучше угробьте меня.
– Ой, ой, ой, дешево хочешь отделаться. У меня "духи" красноречивыми становились, а они не чета тебе, пидору лохматому. Евдокия, отойди подальше, бабам не нужно на такое смотреть. Выкидыш без беременности случиться может, тебе этого Константин не простит.
Довольный своей остротой, он сыто и громко заржал, а я простил ему и эту пошлость, потому что теперь я многое бы ему простил.
Подыскав подходящий кляп, Вассаров первым делом надежно забил Васькину пасть, потом помочился мычащему бандиту на бороду.
– Это еще пустячки, скоро ты, Васька, пожалеешь, что вообще родился на этом свете. Сначала мы попробуем очень любимую царем Алексеем Михайловичем Романовым дыбу. А, Васятка, ты как относишься к дыбе? Костя, подай-ка мне веревку.
Перекинув прочный капроновый трос через толстый кедровый
– Да давай, уж коли начали!
– не выдержал я.
– Еще поплачь, - криво усмехнулся Вассаров, и натянулся трос, и заскрипел сук. Вздернулись кверху мужицкие побелевшие руки. В рамке желтой смерзшейся бороды лицо его от напряжения и боли сделалось свекольным. На лбу выскочила толстая синяя вена и пульсировала, как секундная стрелка Васькиной разбойничьей жизни.
– Колись, тварь!
– Осатаневший Гоша входил во вкус. Сжав зубы, в радостном оскале он медленно, в упоении мучителя, тянул и тянул трос. Послышался хруст суставов вместе с тягостным мычанием истязаемого.
– Будешь говорить, подонок?
В ответ Васька отрицательно замотал головой.
– Будешь, гнида, у дяди Гоши все в конце концов становятся разговорчивы, сейчас тебе прибавлю кайфа, матка из задницы вылезет.
То ли он не рассчитал, то ли от злости дал лишку, но только Васькины руки с громким щелчком вдруг свободно взметнулись над ним, вылетев из суставов. Сам он провис безжизненной тряпичной куклой.
– Твою бога душу мать, писец котенку! Жалко, только начал.
– Он с сожалением отпустил ненужную теперь веревку. А Васька завалился на бок, показав нам синевато-красные белки глаз.
– Дай ему спиртяги, может, очухается побыстрее. Смотри какой нэрвный. Не мужик, а прямо бестужевская курсистка.
Вытащив кляп, я плеснул в открытый рот немного спирту. Придя в себя, он тут же завыл от боли, и мне пришлось вновь затыкать его кричалку кляпом.
– Костя, ты ему сними браслеты и раздень, попробую воткнуть его грабли назад, если, конечно, не поломал суставы.
Раздев покалеченного бандита, я вопросительно посмотрел на Вассарова.
– Держи его, покрепче, сейчас ему опять будет немножко бо-бо.
С прежним громким щелчком левая рука тут же встала на место, а вот правая этого делать не хотела никак. Минут пятнадцать мы мучили его. Наконец Гоша махнул рукой:
– Наверное, поломал что-то. Ну и хрен с ним. Теперь займемся его яйцами.
– У-у-у-му-у, - возбужденно замычал бандит.
– Ого, мальчик заукал! Костя, мне кажется, он хочет о чем-то поведать нам.
Я вытащил кляп, и мужик прохрипел:
– Дайте воды!..
– И воды дадим, раб Божий Василий, и водки, только говори, не томи грешную душу.
– Я все расскажу, не мучайте меня...
– И не собираемся, тебе это просто показалось. Костя, дай нашему другу воды. Вот видишь, брат Василий, насколько чистосердечное признание очищает душу. Зови Евдокию, пусть зарывает могилку, Вася пока подождет. Как секта у вас называется, я что-то не запомнил?