Гончаров подозревается в убийстве
Шрифт:
Приезд женщины-криминалиста оказался более результативным. Засняв следы галош на сходнях и счистив кровавые пятна, она вплотную занялась лопатой. После некоторых манипуляций с порошком она громко выматерилась:
– ... Козел, жирный боров, опять вещдок лапал... чтоб у тебя твои... руки отсохли... ты, баран. Ты что, специально это делаешь?
– Что ты, Танечка, что ты, - засуетился, затряс брюхом следователь, не может такого быть, с чего ты это взяла?
– Да тут невооруженным глазом видно, а я твои поганые, жирные папилляры уже наизусть знаю, скоро они мне сниться будут. Ну чего ты, как любопытная баба,
– Прости, Танечка, бес попутал, больше такого не повторится.
– Не повторится, который раз слышу, - проворчала криминалистка, внимательно обнюхивая, просматривая и облизывая грязную лопату.
– Твое счастье, жирный сазан, преступник работал в перчатках, предположительно в шерстяных, предположительно бирюзового цвета. Судя по ржавчине на штыковой части лопаты, ею давно не пользовались, а судя по въевшейся черной пыли, можно предположительно сказать, что ранее она использовалась для погрузки угля. Еще на ней обнаружено четыре седых волоса и бурые пятна, похожие на кровь. Подробнее я смогу сказать о них после анализа.
– Не надо, - мрачно вмешался я.
– Это мои волосы и кровушка моя.
– Отлично, это значительно облегчит мою задачу, всего хорошего.
Выдрав из моей головы еще несколько волосинок и упаковав лопату, матерщинница уехала, оставляя меня наедине со смущенным следователем.
– Интересная манера разговора у этой дамы, - поделился я своими впечатлениями.
– Наверное, у нее было трудное детство и отец не вылезал из тюрем.
– Ага, труднее некуда, - со вздохом согласился Окунь.
– Папаша ее был вторым секретарем горкома, тяжело жилось, так тяжело, что я из жалости на ней женился.
– Сочувствую. У самого жена - дочь бывшего начальника милиции. Однако ваша супруга подала дельную мысль относительно лопаты. Удивляюсь, как мы сами до этого не додумались.
– За всем не уследишь, я понимаю, о чем вы говорите. Вы имеете в виду угольную пыль, въевшуюся в черенок?
– Именно так. Насколько я понимаю, господин майор, дома здесь давно отапливаются газом. Или мои наблюдения ошибочны?
– Нет, это действительно так, газовое отопление у нас уже лет десять, и мне непонятно, откуда могла выплыть лопата.
– Очевидно, ее принесли с собой.
– Не думаю. Представьте себе, Константин Иванович, вы собрались на мокруху и через весь город тащите с собой метровый шанцевый инструмент. Мне кажется это неправдоподобным.
– Полностью с вами согласен, но тогда где он мог ее взять?
– Скорее всего, здесь, правда, я не заметил ни одного угольного сарайчика.
– Может быть, раньше уголь держали в подполье?
– поделился я своими соображениями, но тут же сам их отбросил: - Нет, не получается. Во-первых, вход в него перекрывал я сам, во-вторых, там болото, и в этом случае лопата была бы мокрой, и, наконец, третий аргумент: он никак не мог прежде ударить меня лопатой, за которой ему только предстояло спуститься.
– Константин Иванович, - задумчиво глядя мне в глаза, проговорил Окунь, - а ведь вы, наверное сами того не подозревая, подали мне замечательную идею! Если мы ее проработаем и она принесет нам ожидаемые результаты, то нам многое станет понятно. Вы ходить можете?
– Смотря куда - если по бабам, то с удовольствием.
–
– Странный у вас маршрут для утреннего променада, но я к вашим услугам.
Начиная с фасада, мы не торопясь шли по периметру метрового фундамента. Теперь и я понимал цель нашего путешествия - майор искал сарайчик для хранения угля. И мы его нашли в задней части дома на территории курятника. Вход в него издали был незаметен, его скрывал бурно разросшийся кустарник, и, только подойдя вплотную, мы заметили небольшую, дряхлую дверцу. Возле нее виднелись четкие и свежие следы галош. Сомневаться не приходилось - недавно здесь кто-то побывал.
– Может быть, опять пригласить кинолога?
– разумно предложил я.
– Не стоит, в лучшем случае собака приведет нас в дом, да и только, а это я и без нее теперь прекрасно знаю.
Осторожно, не касаясь ручки, майор открыл дверцу. Удивительно, несмотря на то что ею давно никто не пользовался, она открылась мягко и без скрипа. Это лишний раз подтверждало - убийство готовилось заранее. Сарайчик за домом оказался довольно большим, но каким-то несуразным. При десятиметровой длине он имел не больше двух метров в ширину. При свете фонарика первое, что бросилось в глаза, была куча спрессованного угля столетней давности. У ее основания лежало два собачьих трупа - недаром исчезновение барбосов не давало мне покоя целую ночь.
Странно, но ни одного окурка, ни одной конфетной обертки обнаружить нам не удалось. Зато умный следователь нашел нечто более существенное. У длинной стенки, граничащей с основным подпольем, почти вровень с полом он наткнулся на дно большого бочонка. Это обстоятельство нас крайне заинтересовало.
– Константин Иванович, вам не кажется это немного неестественным?
– Кажется, прямо как в детской загадке: "Утка в море, а хвост на заборе". Если мы видим хвост, то где же сама утка?
– Думаю, мы ее найдем, и тогда загадочка разгадается сама собой. Вы как думаете, куда это донышко открывается?
– Думаю, наружу.
– А вот и не угадали.
От майорского пинка бочоночный кругляш провернулся на вертикальной оси, открывая нам путь в подполье. Громко заржав, весьма довольные друг другом, мы покинули коварное подземелье, чтобы по стаканчику выпить за наш ум и прозорливость.
– Ну вот, теперь все встает на свои места, - кромсая персик, изрек Окунь.
– Можно нарисовать подробную схему-картинку его действий. Может быть, как непосредственный участник, это сделаете вы? Тем более отныне я почти полностью вам доверяю. Вы теперь почти вне подозрений.
– Не понимаю вас, а что же, до сего момента вы меня...
– Да-да, именно так, вы были одним из основных подозреваемых, и знаете почему? Во-первых, человек вы приезжий, вполне подходите на роль наемного убийцы. Второе, вы уволены из органов за неблаговидное поведение, значит, опять-таки могли пойти на преступление. И третье, работали вы следователем, а значит, могли обстряпать дело таким образом, что у любого сыскаря были бы только битые карты. Ну и еще, на гарнир, ваша пляжная дама полностью отрицает знакомство с вами. И наконец, последнее: пирожник Прокопчук вчера вечером уже вспомнил, что видел, как вы вернулись домой в десять часов утра. Согласитесь, букет достаточный для самых серьезных подозрений.