Гончаров подозревается в убийстве
Шрифт:
– По убеждению.
– А-а-а, баптист, значит, - не унимался я, решив идти напролом.
– Нет, я придерживаюсь иного философского учения и не хотел бы об этом говорить с вами. Давайте переменим тему.
– Извольте, у нас свобода вероисповедания, и я всегда отношусь с должным уважением к любой религии. А искупаться не хотите?
– Нет.
– Тоже по убеждению?
– Нет, просто не умею плавать.
– Понятно, а из каких мест прибыли?
– Из Средней Азии!
– Понятненько, а откуда именно?
– Я же вам сказал, из Средней Азии. Зачем вы задаете вопросы, на которые вам не хотят отвечать? Извините, я вынужден вас оставить,
– Я буду весьма признателен.
– Всего вам доброго. Завтра на этом самом месте.
Величественно вышагивая, парень удалился. В конце пляжа он на минуту остановился, купил мороженое и пошагал дальше. Я долго смотрел ему вслед, тщетно стараясь разбудить свою ассоциативную память.
– Занятный субъект, - задумчиво протянула Марина, - откуда ты его знаешь?
– Откуда я его знаю? Я бы сам хотел ответить на этот вопрос. Пойдем, наверное, поздно уже, да и голова опять разболелась.
– Пойдем, только через мою келью.
– Ты сошла с ума. У меня же голова разбита и рука не работает.
– На этот счет не волнуйся, работать буду я сама.
В двенадцатом часу ночи я подходил к дому и был неприятно удивлен ярко освещенными окнами. Какая еще пакость может меня поджидать? Не дом, а табакерка с сюрпризами. Осторожно отворив калитку и прокравшись через кусты, я заглянул в окно большой комнаты. Слава богу, на сей раз мои опасения оказались напрасными. В кресле перед работающим телевизором восседал сам господин - товарищ Окунь. В ожидании моего прихода он бессовестно лакал мое вино и был вполне доволен. В степени крайнего раздражения я ворвался в комнату и потребовал объяснения:
– А что, господин майор, в здешних местах так принято?
– Что принято?
– спокойно и нагло вопросом на вопрос ответил он.
– Как что? Хозяина на тот свет, хозяйку в камеру, а самому в хату?
– Хозяина я на тот свет не отправлял, а сюда я пришел, чтобы покормить голодных кур. Кроме того - я уже на "ты", без церемоний, ладно?
– хотел тебя дождаться. Сам-то ты явиться не соизволил, а, помнится, мы с утра с тобой договаривались.
– Да, но поскольку ничего нового не произошло, я подумал, что мой визит необязателен и более того - нежелателен. А у вас есть что мне сказать?
– У меня есть что от тебя услышать.
– То есть? Простите, не понял.
– Что за хрен в очках появился в вагончике у Грачевых?
– Сводный брат Сергея, приехал отдыхать. С виду какой-то святоша, а его подноготную я не знаю. Вежлив, неразговорчив - вот, пожалуй, и все, что я могу о нем сказать.
– Негусто, а вообще какие-нибудь соображения у тебя появились?
– Есть одна мыслишка, товарищ следователь, только, боюсь, хиленькая она.
– Говори короче.
– Я подумал, почему бы вам не проверить круг Шмариных дружков, а конкретнее - дружков с места его бывшей работы?
– Мудрая мысль, только мы там уже прощупали всех возможных кандидатов, и единственный, кому насолил Климов и кто был способен пойти на убийство, в это время отсутствовал, уезжал в Волгоград. Нет, Гончаров, нужно искать там, где мы искали, это сделал кто-то из своих.
– Понимаю, но сегодня я немного походил, поспрошал - все глухо. У Ирины и Сергея стопроцентное алиби. В интересующее нас время они как специально были на глазах.
– Я знаю, шел за
– Может быть, но только вряд ли мы получим результат. Сами знаете, как трудно найти наемников. Скорее всего, его уже нет в городе.
– Наемников найти трудно, - согласился майор, - но мы можем предположить, кто выступал в роли заказчика, а это уже что-то.
– Тут я вам помочь ничем не могу, раскалывайте их сами, только я чую, что не их это работа. Уж больно гладко бы получилось.
– Хм, Гончаров, мы с тобой люди другого поколения, а молодежь нынче мыслит совершенно иными категориями.
– Вы правы.
Мне вспомнилась та ненависть, с какой Ирина отзывалась о Климове.
– А я, между прочим, еще кое-что раскопал. Относительно обрыва. Сегодня днем мы приехали, чтобы забрать собак на экспертизу, ну и попутно я осмотрел обрыв. Как я и предполагал, убийца отходил через лиман. Съехал на заднице до воды, а потом ушел вплавь. Отчетливо видна борозда и следы галош.
– Галоши? Это уже интересно!
– Не думаю, скорее всего, он их утопил, а далее разгуливал уже в своей обуви.
– Невелика же цена вашей находке.
– Как знать. Я вот что подумал: если он уходил через подполье, а потом через обрыв, то на кой черт ему понадобилось тебя убивать? Ведь ты ему не мешал.
– Может быть, он подумал, что я его опознаю?
– Возможно.
– А что вы думаете делать с Зоей Федоровной?
– Пока не знаю, должен же у меня в наличии быть хоть один подозреваемый?
– Очень мило. Мы здесь квасим вино, обсуждаем различные версии, а безвинная женщина гниет в камере только потому, что у него должна быть подозреваемая.
– А ты что же, полностью ее исключаешь?
– Нет, но...
– Вот то-то и оно. Она, как и ее доченька, могла кого-то нанять. Ладно, пора спать. Квартиранты съехали, так что ночевать будешь один. Доброй ночи.
Ехидно хохотнув, Окунь ушел. В тишине одиночества я услышал, как отчетливо и тревожно стучат электрические часы. Они как будто отбивали мои последние минуты перед стартом или финишем. От этой мысли стало неуютно и тоскливо. Черт его знает, что еще может произойти в этом доме. Береженого и Бог бережет. Собрав одеяло, подушку и матрац, я утащил все это в огород и там под раскидистым орехом устроил себе безопасное ложе. Заснуть я не мог долго, перед глазами неотвязно стояла долговязая фигура приехавшего родственника. Он то шел, то стоял, пронзительно глядя на меня сквозь линзы своих очечков. Только под утро я забылся то ли сном, то ли бредом, но и тогда он не покинул меня. Склонившись надо мной, он стоял немым, неразрешенным для меня вопросом. Рядом на простыне лежала Марина и монотонно спрашивала: "Откуда ты его знаешь? Откуда ты его знаешь?" Усмехнувшись, парень как будто растворился, но уже через мгновение появился вновь. Только теперь где-то вдали он что-то покупал. Что? Я приблизился к нему. В руках он держал брикет мороженого, однако почему-то мы оказались не на пляже, а в вагоне-ресторане, и у него вдруг вместо короткой стрижки появились роскошные волосы на затылке, перевязанные под "конский хвост". Что это? Сплю я или нет? Судя по тому, что глаза мои открыты, я бодрствую, но откуда такая картинка? Почему я ассоциирую его с тем парнем, что поколотил двух обормотов? Что бы это значило? Сработала подкорка? После литра выпивки она еще не так может сработать. А все-таки? Что, если тот волосатый громила и святоша одно и то же лицо?